Зашла на сайт совсем с другой целью и вдруг увидела эту тему, мимо которой пройти не смогла. Так вот - я дочь офицера, а мама моя (ее уже нет) соответственно жена офицера. В далекие 50-е моему папе профессию особенно выбирать не приходилось - надо было скорее вставать на ноги, поскольку за плечами были родители и две маленькие сестренки. К тому же папины дяди на тот момент уже были военными, один даже воевал. Так все и пошло с тех пор. Никто из нас ни о чем не жалеет. Папа службе отдал все, и здоровье в том числе. Он прошел от Кушки до Москвы (так называемого, центрального аппарата) - без всякого протежирования и "лохматой руки". Мои родители и, в частности, мама прошли все. В Кушке, например, где я родилась, мы жили в бывшей уборной царских офицеров (переоборудованной, но все же...). При включении по вечерам света в комнате, мама первым делом обсматривала стены на предмет присутствия фаланг (скальпуг) и проч. паукообразной нечисти. Несколько раз в моих пеленках обнаруживала скорпионов. А еще там водились мелкие комарики, от укуса которых оставались раны, которые долго заживали и оставляли после себя след на всю жизнь - так называемые пендинки (у меня тоже есть эта "печать", но на невидном месте и маленькая). При всем этом было много бытовых неудобств. Но зато были прекрасные человеческие отношения, когда все вместе - и в будни, и в праздники. Потом были Киев (там папа учился) и Оренбург (куда был направлен по распределению). Трудностей было много, главная из которых - не было своей квартиры. Я даже помню, как мы ходили втроем и спрашивали во дворах, не сдает ли кто жилье... За квартиру, естественно, приходилось платить - и не такие уж маленькие деньги. К тому же приходилось ладить с хозяйкой и ее семьей, поскольку иногда жили вместе с хозяевами в одной квартире. И знаете - моей маме всегда это удавалось! Только теперь понимаю, сколько же ей приходилось терпеть! Семья у нас была крепкой. Дружба завязывалась ну если не на всю жизнь (все-таки расстояния делали свое дело), то во всяком случае на годы. Позавчера похоронили нашего соседа - тоже прошедшего этот нелегкий путь. И тоже - прекрасная семья! Тоже отмечали, что жена прошла с мужем через все трудности (попадала даже под бомбежку, когда был конфликт между Египтом и Израилем), при этом не теряя терпения, не капризничая, а, наоборот, во всем поддерживая и сопровождая мужа, создавая из ничего уют и тепло). Ничего не преувеличиваю. Моя судьба сложилась по-другому. Не вышла замуж совсем. Видимо, и сказалась вот эта "кастовость". "Своего" не нашла, т.к. в годы, когда я "невестилась" с легкой руки наших правителей начался развал армии, а ниже опуститься не захотела. И тоже ни о чем не жалею. В душе должен быть лад. Понимала и чувствовала, что "простой" слесарь или водитель - это не мое. Никого не хочу обидеть, но именно так я это чувствовала и понимала лично для себя. Вообще, у нас - дочерей военнослужащих была проблема с замужеством. Большинство из нас представляли свою семью на примере родительской. Поэтому далеко не всякий мальчик, который начинал пытаться ухаживать, соответствовал этим критериям. Конечно, были и исключения. Кто-то из нас начинал курить, более свободно себя вести - у них сразу начинало все получаться в личной жизни... Но вот с каким результатом в итоге многих лет жизни - не знаю, т.к. связи утеряны. Не хочу сказать, что сейчас все уж так плохо в плане жизни военных и всего, что с этим связано. Но совсем еще недавно у меня была коллега - жена военнослужащего. Так вот на фоне всех ее излияний на тему, как она любит своего мужа и жить без него не может, она не поехала с ним, когда его академию вывели из Москвы в... Нет, не в Кушку, а всего-навсего в Кострому с возвращением в Москву через... нет не 10 -20 лет, а всего через год-два... Она только ныла: ну когда же эта чертова академия вернет ей мужа? Вот так...
В современном обществе вырос интерес к изучению малых групп выступающих в качестве социальной микросреды, которая оказывает непосредственное воздействие на личность. Малая группа представляет собой некое сообщество, в котором реализуются определенные общественные связи, и которые, в то же время опосредованы совместной деятельностью. Рассмотрение таких сообществ позволяет наиболее полно раскрыть картину повседневности, рассмотреть жизнь обычного человека.
Одним из примеров закрытого сообщества является , в котором стратегия поведения человека выстраивается в соответствии с представлениями об окружающих его людях. Эти представления формируют знания об ежедневных практиках и их временного распределения у жителей городка в течение суток, особенностях работы, предпочтениях и интересах, ценностях, присущих той или иной категории людей, здесь живущих.
Ограниченность пространства, «жизнь на виду», тесные взаимоотношения в военном городке приводит, с одной стороны, к сплоченности жителей, а с другой, к образованию отдельных сообществ в военной среде, например женских. В советские времена женщины, имея возможность наравне с мужчинами делать карьеру, участвовать в общественной жизни, оказывались перед сложным выбором между семейными приоритетами и собственными потребностями в самореализации. Жена офицера, являясь лицом гражданским, тем не менее, испытывала на себе все «тяготы и лишения воинской службы», которые зачастую для нее выражались в отсутствии возможности роста в профессиональном и культурном плане, а так же общей неудовлетворенности жизнью. Так как на территории военного городка положение женщин в целом изначально зависело от отношения к их мужьям-офицерам, и в рамках жилой части городка женщины образовывали относительно самостоятельное сообщество со своей собственной иерархией и организацией жизнедеятельности. Это определило исследовательский интерес авторов к изучению и анализу данной проблемы с использованием биографического метода. Исследование проводилось в апреле-октябре 2011 г (выборка составила 10 женщин от 45 до 84 лет) и позволило выявить особенности жизненных историй жен . Ни одна другая мужская профессия не оказывает такое влияние на положение женщины в обществе, как профессия военного. С одной стороны, само словосочетание «жена военного» - это всего лишь определение семейного положения женщины, и о муже здесь сказано больше, чем о самой женщине.
Но с другой стороны, за этим определением стоит целый пласт специфических представлений, жена военного - самостоятельный женский статус не только в рамках военного сообщества, но и гражданского. Определение же «жена офицера» самодостаточно, закреплено в языке в качестве самостоятельной формулы, и за ним стоит целый пласт представлений, относящийся к некому обобщенному образу. В ходе исследования нами был охвачен довольно большой отрезок времени, в связи, с чем можно заметить определенные изменения которые произошли в повседневности военных городков и сознании людей. Все респонденты, участвовавшие в исследовании, имели образование и профессию, и в ходе опроса наметилась такая тенденция, что преимущественно все женщины имели педагогическое, медицинское или экономическое образование. «Мне всегда было интересно наблюдать за закономерностью "работа мужа - работа жены".
Я даже составила приблизительную статистику. Оказывается, более 50% офицерских жен работают учителями, медицинскими работниками либо поварами. Еще 40% - домохозяйки, работники торговой сферы деятельности и лишь 10% занимаются совершенно другими делами. Иногда, кажется, что Бог специально создает такие пары для крепкого союза» (Н.В., 51 год). Довольно схожими были истории знакомства. Они происходили на танцевальных вечерах, которые устраивались в училищах и институтах, а так же в кругу друзей.
Так, например, несколько респондентов во времена своей молодости ходили на танцы в военные училища, а некоторые наоборот рассказывают, как в их учебных заведениях устраивались праздничные мероприятия, на которые приглашались молодые люди из военных училищ. Непродолжительные и редкие, вследствие казарменной жизни, встречи курсанта, как правило, заканчивались предложением «руки и сердца». Выпуск в училище, золотые погоны, свадьба и отъезд по месту службы. Здесь заканчивалась романтика, и начинались суровые будни. «За стенами военного городка была другая жизнь… Это была армия, служба может и незаметная, без погон и званий, но такая же тяжелая, а может даже и тяжелее, чем у мужа. Не все выдерживали» (Е.С., 47 л.). Военный городок соотносится с военной частью как женское пространство с мужским. Женщины занимаются преимущественно организацией быта, а мужчины заняты военной службой.
Представления о целесообразности занимаемого пространства у женщин и мужчин, живущих в городке, определяются, в соответствии с относительно разными системами ценностей. Идентичность жены офицера изначально формируется через осознание самоутверждения, в первую очередь, посредством достижений мужа. Служебная иерархия непосредственно отражается на взаимоотношениях их жен, определяя границы общения между ними. И это четко прослеживается в рассказах самих респондентов. Ключевыми моментами жизни жены офицера считаются: ранний (чаще всего) выход замуж, рождение детей (в первые же годы брака), постоянные переезды из одного военного городка в другой, каждодневное преодоление трудностей, связанных с отдаленностью городков от административных центров, неимение работы, следовательно, в большинстве случаев пожизненная профессия домохозяйки. Так как в среднем, семья военнослужащего переезжает 3-5 раз за время службы офицера. Для гражданского человека переезд всегда является событием, причем поворотным в его личной судьбе. Для членов семей военных это вполне прогнозируемый и неизбежный факт. В рамках «общей судьбы» смена места жительства, с одной стороны, - явление обычное, даже можно сказать, «рутинное».
«Жизнь на чемоданах», временное жилье, отсутствие собственного «домашнего очага» - все это темы, составляющие представление об общей судьбе военных. При этом, несомненно, факт смены места службы офицера является событием в жизни всей семьи, но событием, не выходящим за рамки привычного хода вещей. В основном переезд не влечет за собой перемены жизненной среды. Существует определенные «знание» о типах военных городков, иерархии его жителей, условиях взаимоотношений между людьми, обычных видах повседневных практик, которые формируются в процессе проживания в военном городке. Поэтому развитие событий прогнозируется в соответствии с этим знанием. Важное место в жизни женщины занимает то, как она распределяет время в течение дня. Жена военного живет жизнью мужа: ее распорядок дня целиком ориентирован на уход / приход мужа.
В его отсутствие она занимается домашними делами; нарушения в четком расписании всегда связаны со службой офицера, и жена способна «объяснить» любые задержки мужа на работе или его отсутствие в течение определенного времени («срочная командировка», «учения», «казарменное положение», в конце концов, «что-то случилось на работе»). Это выражается во фразах, типа: «наша служба». Независимо от того, работает женщина или нет, ее основной «профессией» являются обязанности «жены военного». «Режим был определенный, нормально, иногда на учения они выезжали, На учения…дня три, в общем, ненадолго, но то, что ты там сама всегда, это однозначно. Единственное он уходил в восемь, с двух до четырех перерыв, как положено в это время, я должна накормить, напоить и спать его уложить, он должен был отдохнуть, как положено и все он ушел до восьми вечера. И ты целый день одна это однозначно. Это домашние дела, подружки, пойдешь, погуляешь. Выходные он в наряде или еще где - то» (Е.П., 48 лет). Не маловажное место в жизни любой женщины занимает ребенок, но в жизни военного городка ребенок является важным условием вовлеченности женщины в круг общения, состоящий из соседей и других женщин, имеющих детей - «мамочек», каких в военном городке большинство. «Там же быстро знакомишься, с колясками все гуляют, соседи друг друга выручают очень, по крайне мере жили очень дружненько.
Специфика гарнизона, они же ракетчики, они по неделям на дежурство уходили. Они уходили на недельное дежурство, т.е. неделю мужа нет, как говориться крутись сама» (С.С., 47 лет). Вообще характерной чертой состава населения военного городка всегда являлись полные семьи, которые состояли из мужа, жены и детей. Незамужние девушки в городках - это, как правило, только старшие дочери в офицерских семьях. Иных незамужних женщин в военных городках почти не было, ведь единственная возможность стать его жительницей - это выйти замуж за военного. Как правило, одиноких женщин, живущих без мужа в части знали все, в данном случае речь идет, прежде всего, о разведенных женщинах, которые чаще всего после развода оставались в части. На территории военного городка они становились объектом усиленного внимания и оценки.
С одинокими женщинами связаны такие бытовые сюжеты, как сводничество и сексуальные связи с женатыми офицерами. «… мы с друг другом делились мыслями, что мужей оставлять нельзя, потому что разведенных много и все они как правило, остаются в этом же городке, мужья уезжают дальше по распределению. Поэтому своего надо беречь, бдить. Детей рожала и к маме не уезжала, мы только вместе раз в год в отпуск ездили, на два месяца вместе с детьми» (С.С., 47 лет). Все конфликты, которые возникали в женском обществе, решались при участии женсовета. Очень часто в контексте интервью возникал такой персонаж как «жена командира» («жена начальника») - женщина старшего возраста, являющаяся женой офицера, командующего отдельным подразделением. То обстоятельство, что жены военных, находящихся в подчинении старшего по должности офицера, признают старшинство его жены, называя ее «женой командира», это указывает на то, что женщины образуют обособленную часть сообщества военного городка, взаимоотношения между членами которой строятся в соответствии с иерархией, согласно занимаемой должности мужа.
Восприятие жизни того времени, сложности с которыми приходилось сталкиваться: плохие жилищные условия, постоянные переезды, пребывание в местах, отдаленных от городских «благ» - материальных и духовных, - всегда присутствуют в рассказах о прошлой жизни, но чаще всего они перекрывались фактом того, что «зато было дружно и весело», были молодые. Поэтому на вопрос «Как вы можете, сегодня оценить свое решение выйти замуж за офицера?», они отвечали положительно: «А почему бы и нет, любовь делает великие чудеса, поедешь за ним куда угодно, и в палатку, военного ничего ты не поимеешь - это однозначно, кроме своей казенной зарплаты левых денег у них нет, … поэтому надо быть готовой ко всему. В тот момент зарплаты офицера хватало, чтобы содержать меня, своих детей и еще кое-что скопить» (И.В., 45 лет). Таким образом, наше исследование показывает, что изучение малых групп, раскрытие внутренних специфических для этих групп связей, норм, атрибутов представляется важным и перспективным направлением современных социальных исследований. Такие исследования позволяют посмотреть в другой «мир», взглянуть на иную реальность глазами ее непосредственных участников.
В.Н. Ракачев, Я.В. Ракачева
Журналист и писатель Василий Сарычев уже пятнадцать лет записывает воспоминания старожилов, фиксируя историю западного края Беларуси через их судьбы. Его новый рассказ, написанный специально для TUT.BY, посвящен советским женщинам, которых в 1941 году советская власть оставила на произвол судьбы. Во время оккупации они были вынуждены выживать, в том числе и с помощью немцев.
Василий Сарычев работает над циклом книг «В поисках утраченного времени». Как отмечает автор, это «история Европы в зеркале западнобелорусского города, которую рассказали старики, пережившие шесть властей» (Российская империя, немецкая оккупация времен Первой мировой войны, период, когда Западная Беларусь находилась в составе Польши, советская власть, немецкая оккупация времен Второй мировой войны и снова советская власть).
Сбор средств на издание новой книги Сарычева из цикла «В поисках утраченного времени» заканчивается на краудфандинговой платформе «Улей». На странице этого проекта можно ознакомиться с содержанием, изучить список подарков и поучаствовать в издании книги. Участники получат книгу в подарок уже на новогодние праздники.
TUT.BY уже публиковал Василия о невероятной судьбе простого человека, попавшего в жернова большой политики, «вежливых людях» из 1939 года и о побеге нагишом из тюрьмы. Новая история посвящена женам советских командиров.
Когда Западная Беларусь была присоединена к СССР, они приехали в нашу страну в качестве победителей. Но потом, когда их мужья отступили на восток с действующей армией, оказались никому не нужны. Как они выживали при новой власти?
Я на тебе, как на войне. Брошенные
«Пусть Сталин твой тебя кормит!»
Много лет назад, в шестидесятые, на проходной брестской фабрики был случай. Предприятие больше женское, после смены работницы лавиной спешили домой, и в давке случались конфликты. На лица не смотрели: передовица ли, депутатка — прикладывали с пролетарской прямотой.
На турникете, как в бане, все равны, и жена командира из Брестской крепости, возглавлявшая фабричный профсоюз — еще не старая, двадцати лет с войны не прошло, пережившая оккупацию — толкалась на общих основаниях. Может, задела кого — локтем или при распределении — и молодая ткачиха, слыхавшая от подруг такое, о чем не пишут в газетах, хлестнула наотмашь: «Проститутка немецкая!» — а та схватила за грудки и прохрипела: «Будь у тебя дети малые…»
Вот так в одной фразе — вся правда о войне, с множеством оттенков, от которых нас заботливо уводили.
В беседах с людьми, пережившими оккупацию, я поначалу не мог понять, когда делали ремарку «это уже после войны» — и принимались рассказывать про немцев. Для брестского обывателя военные действия мелькнули в одно утро, а дальше — другая власть, три с половиной года глубокого немецкого тыла. У разных категорий граждан — местных, восточников, поляков, евреев, украинцев, партсовработников, выбравшихся из-за проволоки пленных, командирских жен, солтысов, полицаев — у каждого была своя война. Одни пережили беду дома, где соседи, родня, где стены помогают. Совсем худо было тем, кого лихолетье застало в чужом краю.
Они приехали перед войной в «освобожденный» западный край барыньками — вчерашние девчата из русской глубинки, вытащившие счастливый билет (речь идет о событиях 1939 года, когда Западная Беларусь была присоединена к СССР. — TUT.BY). Выйти замуж за лейтенанта из дислоцированного полка означало рвануть в статусе. А тут — «освободительный поход» и вообще другой мир, где люди при встрече приподнимают край шляпы и обращаются «пане», где в магазине без записи велосипеды с чудно выгнутыми рулями, и частники коптят десяток сортов колбас, и за копейки можно взять хоть пять отрезов на платье… И все эти люди глядят на них с мужем с опаской — правильно глядят…
Нина Васильевна Петручик — к слову, двоюродная племянница Федора Маслиевича, о судьбе которого уже в главе «Вежливые люди 1939 года», вспоминала ту осень в местечке Волчин: «Жены командиров были в сапогах, ситцевых платьях в цветочек, черных жакетках под бархат и огромных белых платках. На базаре они стали покупать вышитые ночные рубахи и по неведению надевали вместо платьев…»
Может, погода была такая — я про сапоги, но по одежке встречают. Так их увидела одиннадцатилетняя девочка: очень бедный народ приехал. Люди, посмеиваясь, сбывали ночнушки, но смех смехом, а прибывшие стали хозяевами жизни в полтора предвоенных года.
Но жизнь высчитывает за случайное счастье. Именно эти женщины, с неприязнью воспринимаемые, с детьми на руках, с началом войны остались одни в чуждом мире. Из привилегированной касты вдруг превратились в парий, выбрасываемых из очередей со словами: «Пусть Сталин твой тебя кормит!».
Так было не со всеми, но было, и не нам теперь судить способы выживания, которые молодые женщины выбирали. Самым простым было найти опекуна, что согреет и детей подкормит, а где-то и защитит.
«К зданию подъезжали лимузины с немецкими офицерами и увозили молодых женщин, обитательниц этого дома»
Фото носит иллюстративный характер
Мальчишка времен оккупации Василий Прокопук, шнырявший с приятелями по городу, вспоминал, что на бывшей Московской (речь об одной из брестских улиц. — TUT.BY) можно было видеть молодиц с солдатами, прогуливавшихся в направлении крепости. Рассказчик убежден, что «спацировали» под ручку не местные девушки, которым такие ухаживания принять труднее: были родители, соседи, на глазах которых росла, церковь, наконец. Может, польки раскованнее? — «Что вы, у полек гонор! — отвечали мои респонденты. — Был случай, паненку увидели флиртующей с оккупантом — ксендз ввернул в проповедь такое…»
«Война гуляет по России, а мы такие молодые…» — три с половиной года большой срок в коротком бабьем веку. Но не это было главным мотивом — дети, их вечно голодные глаза. Бедовые мальчишки в тонкости не вникали, цедили презрительно о женщинах из бывших домов офицерского состава: «Понаходили себе…»
«В центре двора, — пишет автор, — стоял довольно экзотичный флигель, в котором жил немецкий майор, наш теперешний начальник, вместе с красивой молодой женщиной и ее маленьким ребенком. Вскоре мы узнали, что это бывшая жена советского офицера, оставленная на произвол судьбы в трагические для Красной армии дни июня 41-го года. В углу казарменного двора стояло трехэтажное кирпичное здание, заселенное брошенными семьями советских офицеров. По вечерам к зданию подъезжали лимузины с немецкими офицерами и увозили молодых женщин, обитательниц этого дома».
Ситуация допускала варианты. К примеру, не свезли ли командирских жен насильно? По словам Ивана Петровича, «это была маленькая казарма, переделанная в жилой дом, по нескольку квартир на этаже. Здесь жили молодые женщины, в большинстве с малыми детьми. Не исключено, что и до войны это был дом комсостава, где семьи застала война: я не видел охраны или каких-то примет принудительного содержания.
Не раз и не два я оказывался свидетелем, как вечером сюда подъезжали немцы: наш лагерь был через плац от этого дома. Иногда заглядывали к коменданту, другой раз прямиком. Это не был поход в бордель — они ехали к дамам. Те о визите знали, улыбались, как добрым знакомым. Обычно немцы приезжали под вечер, поднимались наверх или женщины сами выходили приодетыми, и кавалеры увозили их, можно предположить, в театр или ресторан. Застать возвращения мне не приходилось, с кем были дети, знать не могу. Но о том, что это жены командиров, в лагере знали все. Понимали, что для женщин это было средством выживания».
Вот ведь как вышло. В последние дни перед войной командиров и партсовработников, желавших вывезти семьи из города, обвиняли в паникерстве и исключали из партии — а теперь оставили женщин в пользование офицерам вермахта.
Сына звали Альбертом, пришли немцы — стал Адольфом
Фото носит иллюстративный характер
Неправильно будет утверждать, что оставленные женщины поголовно искали такой опоры, это был лишь один из способов выживания. Непопулярный, с перешагиванием черты, за которой — сплетни и колющие взгляды.
Женщины, приехавшие в Западную Беларусь с востока, чаще жили по две, по три, так легче выживать. Ходили по дальним (в ближних уже не давали) деревням, но одной милостыней не проживешь, устраивались мыть вагоны, казармы, солдатские общежития. Жене политработника из артполка немец раз подарил большую открытку, и она, чтоб украсить комнату, повесила на стену. Много лет после войны минуло, а бабоньки картинку припоминали — зорко в войну друг за дружкой поглядывали.
Жена комбата стрелкового полка, стоявшего до войны в крепости, в начале оккупации переписала маленького сына из Альберта в Адольфа, такой придумала ход, а после освобождения вновь сделала Альбертом. Другие вдовы от нее отодвинулись, отвернулись, но для матери главным было не это.
Кому-то будет ближе ее правда, кому-то — героической Веры Хоружей, настоявшей отправиться в оккупированный Витебск во главе подпольной группы, оставив в Москве младенца и маленькую дочь.
Жизнь многогранна, и пережившие оккупацию разное вспоминали. И романтически настроенную особу, выходившую из страшного здания СД явно не после пыток, и любовь немца к еврейской девушке, которую прятал до последнего и пошел за нее в штрафную роту, и работницу городских плантаций, наскоро ублажавшую солдат вермахта рядом в парке, пока ее не застрелил клиент, подхвативший нехорошую болезнь. В каждом случае было свое: где прокорм, где физиология, а где-то — чувство, любовь.
За пределами службы немцы становились галантными обеспеченными самцами. Яркая в молодости красотка Н. рассказывала: хоть за порог не выходи - клеились как клещи.
Статистика не ответит, сколько рыжих малышей появилось на свет в войну и после изгнания немцев с временно оккупированной территории, как, впрочем, и со славянской внешностью в Германии в начале 46-го… Деликатная это тема, чтобы брать глубоко, и ушли мы куда-то в сторону…
Может, зря вообще про командирских жен — хватало неприкаянных женщин всех статусов и категорий, и вели себя все по-разному. Кто-то старался скрыть свою красоту, а кто-то, напротив, обращал на пользу. Жена командира разведбатальона Анастасия Кудинова, возрастом постарше, делила кров с молоденькими напарницами, тоже потерявшими мужей в крепости. Все трое с детьми — такой сад-ясли. Стоило показаться немцам, вымазывала подруг сажей и держала подальше от окна. За себя не боялась, подруги шутили, старая наша дева… Тянули материнскую свою лямку и выживали без вражьего плеча, потом включились в борьбу.
Не они одни, многие остались верны, ждали мужей всю войну и позже. Впрочем, противопоставления — приехавшие, здешние — не вполне верны. Везде есть люди культурные и не очень, с принципами и стелющиеся, чистые и порочные. И есть в любом человеке глубины, куда лучше не заглядывать, намешала природа всяко-разного, а что проявится с большей силой — во многом зависит от обстоятельств. Так вышло, что с 22 июня 1941 года самыми обездоленными, оглушенными этими обстоятельствами оказались «восточницы».
Другого бы не упустить — причину. Как произошло, что до Смоленска и дальше пришлось бежать, оставляя оружие, склады, всю кадровую армию, а в приграничных районах — еще и жен на радость офицерам вермахта?
Потом была ярость благородная, наука ненависти в публицистическом исполнении и реальная, удесятерявшая силы в бою. Ненависть эта помогала выполнять боевые задачи, но удивительным образом не перекладывалась на прямых виновников многих страданий.
Сейчас офицеры не так котируются, надо выходить замуж за предпринимателей, а тогда замуж за офицера – самое престижное. Высокая зарплата, обеспеченность жильем, особое снабжение. Ну, не все дожидались, когда нам, наконец, коммунизм построят, торопились сами построить для себя. А наше училище тыла особенно хорошо, все продукты и материалы в их руках, как там армию обеспечит неважно, а жену-то точно сумеет.
В нашей школе дети офицеров выделялись одеждой, ухоженностью. Форма вроде бы одинаковая для всех, но и она может быть разной, и носить ее по-разному можно. Косметику не разрешали, но прически у всех тоже разные – у кого две косички, а у кого и модная стрижка. Впрочем, в школе я над этим не очень задумывалась, да и в училище тыла из нашего класса почему-то самые «двоечники», «троечники» пошли, скучно с ними. А на физическом факультете, где я училась, распределение в армию чуть ли не самым позорным считалось, это, значит, совсем голова не работает, только чужие команды выполнять способен.
А тут пришлось вернуться в родной город с ребенком, и на работу устроиться с моей специальностью кроме как в воинскую часть некуда. Устроилась, работаю. В кабинете, где мне предстоит сидеть, восемь женщин и всего один мужчина – офицер, начальник нашей лаборатории. Я училась и работала до этого преимущественно в мужском коллективе, здесь поразило в первый же день. Выходит кто-нибудь за дверь – «шу-шу-шу», обсуждают ее, вернулась она – замолчали. Следующая вышла – теперь обсуждается она.
Часть летная считается, хотя занимаются, в основном, аэростатами. Работа периодическая, то есть, если идут полеты, загружены все, а в промежутках можно расслабиться. Здесь и разговоры, кто-то журналы листает, кто-то вязать пытается. Начальник отдела забежит: «Девчата, не занимайтесь посторонними делами!» Прямо как кот Леопольд: «Ребята, давайте жить дружно!»
Большинство женщин в части – жены и дети военнослужащих, небольшое количество солдаток в штабе и есть со стороны, как я, но, разумеется, по знакомству, просто так сюда не берут, желающих много. Если кому что не нравится, хочет пригрозить увольнением, ответ один: «Идите, на ваше место просятся».
Расслоение во многом. Все члены профсоюза, платим взносы. Но на праздничные вечера, например, (музыку, призы профсоюз оплачивает) приглашаются военные с женами, очень небольшой процент семейных гражданских, одиноких не надо. Офицеры подвыпьют, станцуют с кем не надо, ревность, выяснение отношений – боже упаси! Хотя и в своем узком кругу ревности и выяснения отношений хватает.
Две пары дружат семьями, ходят друг к другу в гости, проводят вместе свободное время. Один из офицеров влюбляется в жену другого. Вызывают его, как водится, на заседание парткома.
- Я ее люблю, хочу на ней жениться.
Спрашивают ее.
- Я не собираюсь разводиться с мужем, меня моя семейная жизнь устраивает.
А пококетничать у нее в крови, так и стреляет глазками налево и направо, выгибается, наряжается.
Все сочувствуют жене влюбленного, у них двое детей. Усылают его на курсы, чтобы любовь прошла. А жена ему в отместку приглашает к себе на ночь другого. Того жена разыскивает, узнает каким-то образом где он находится. Стучит, ей не открывают, зовет на помощь соседа, вскрывают дверь – вот они, голубчики! Сплошное веселье! Или, как говорит Таня Горащук (она живет в другом военном городке на окраине): «Есть чему поучиться тем, кто в лесу живет!».
Конечно, не все такие. В нашей лаборатории Валентина Васильевна умна и тактична. Никогда не откажется помочь, объясняет так, что разве совсем тупой не поймет – в шуоле учительницей работала. Раиса Васильевна операцию по удалению желчного пузыря перенесла. Все время на диете, спиртного нельзя, но ни стонов, ни жалоб. Иногда видно, что плохо, позеленеет вся, отлежится немного на сдвинутых стульях за шкафами и снова работает. Тамара Ивановна про свою дочку готова с утра до вечера говорить. Мы уже знаем как Ирочка спит, как ест, на кого посматривает, кто ей симпатизирует, наверно и Ирочка много про нас знает.
Таню Плотникову я первый раз в столовой увидела. Беременная, бесформенное платье грязное на животе, сальные волосенки стянуты в пучок на затылке.
- Она у нас кем работает? Уборщицей?
- Что ты, жена офицера.
Да… Ну, ладно платье тяжело постирать, но хотя бы волосы помыла, неужели самой приятно? А у мужа в отделе Наташа Лебедь работает. Она не только по фамилии Лебедь, фигурка, походка, прическа, личико – все при ней. Муж Тани на Наташу заглядывается, Таня, естественно в политотдел. Пожалели, утешили, приняли к нам на работу, в нашу лабораторию. Помылась, причесалась, приоделась, сидит. Про местную флору и фауну рассказывает: змей очень много. Я старшим инженером работаю, поручила ей написать исходные данные для перфоратора. Нацарапала, как курица лапой, «тут играем, тут не играем, тут селедка лежала…»
- Таня, ты же это людям понесешь, как они разбирать будут?
Ой, что тут началось! Все вокруг злодеи, я больше всех остальных, отношусь к ней предвзято. «Вас и Галиной Павловной никто кроме меня не называет!» Ну да, не называют, все в лучшем случае мне ровесники или немного моложе, а некоторые в матери годятся, это я их по имени отчеству называю. Ладно, сиди, найдется кроме тебя кому написать.
Так и сидела. Муж все равно с ней развелся. Она посидела еще, потом в свой город уехала, другого искать, наверно.
Галя Самокина у нас уже в другом корпусе появилась, когда мы с БЭСМ на ЕС-1018 перешли. Николай – редкий умница, во всех хитрых устройствах, в операционной системе разбирается с легкостью, а Галю научить работать хотя бы оператором никому не удалось, даже ему. Слушает, кивает, он только отошел, она тут же бежит: «Ой, а как здесь? У меня не получается!» Готовить она не умеет, мясо при распределении продуктов не берет, только колбасу, языком она брезгует, про печень и почки и говорить нечего. Была бы красавица, а то и по внешности он намного интереснее. С детьми он занимается, дочку из школы встречает. Сын внешне на нее похож, а по уму – на отца, дочка красивая, в папу, а по уму, похоже, в маму. Участки для посадки картошки у нас рядом оказались. Посадили все вместе, а потом Николай в длительную командировку уехал, и мы с Железняковыми замучились с колорадским жуком бороться. Нужно всем одновременно обрызгивать ядохимикатами, машину дают от части, привозят на поле, назад забирают. Я с десятилетним сыном еду, у Гали сыну уже четырнадцать, она не может. Жук с их участка на наши переползает. Женщины про нее говорят: «Это какой же надо быть умной, чтобы такой дурой прикинуться!»
Виктор сюда еще не разведенный приехал, но нелады с женой, за что и «сослали» из Звездного городка. Где он с Ниной познакомился, я не знаю, только слышала (городок у нас небольшой, все про всех знают), что она давно мечтала за офицера замуж выйти, с другими не хотела встречаться. Повезло, наконец! Он развелся с женой, женился на ней, ребенок родился, живи и радуйся.
А тут Света! Тоже в наш отдел приняли. С мужем, офицером тыла развелась, отец у нее бывший начальник политотдела. Хотя и в отставке, но все связи сохранились, живет в военном городке, жена продолжает в части работать, да и сам вроде где-то у нас работает, часть еще тогда большая, много разных служб. Виктор к ней сразу стал симпатию проявлять, стихи на ее день рождения сочинил, я сама не читала, но какие-то там строчки были, говорят, вроде бы смотрит на нее и мечтает «все сорвать». Нина в панике, соседку свою подключила, которая тоже у нас работает. Та организовала Светке бойкот, никто с ней не разговаривает, не общается.
Я не поддерживаю, не сторонник таких методов, да и вообще считаю, что работа не место для выяснения личных отношений. Не нравится тебе человек, можешь его к себе на чай не приглашать, а на работе нужно находить общий язык со всеми. Светка мне все рассказывает. Как Нина с ней драться пыталась, как на двери квартиры «здесь живет сука» написала. Света там не одна живет, вообще-то, здесь ее мать, дочь. Наверно, все суки по понятиям Нины. Бойкот и изоляция их только больше с Виктором друг к другу подтолкнули. Развелся он с Ниной, женился на Свете.
А первая жена у него была больна полиартритом с детства, при замужестве это скрыла, а при разводе сумела доказать, что в браке заболела. То есть Виктор в ее болезни виноват, ему помимо алиментов присудили ей компенсацию выплачивать. Вот мне пришлось голову ломать, как все это в программу выплаты денежного довольствия включить. Так и пришлось писать условный оператор «если Лабутин, то…» Хорошо еще он один такой в части.
Света и потом женщинам про Нину рассказывала, такая она, сякая, да и вообще б… Наташка сидит и бормочет: «Это какой же надо быть б…, чтобы у б… мужика отбить!»
Так, в принципе, нормально работали. Близких подруг не было, но отношения со многими и сейчас после увольнения хорошие. На юбилеи приглашают, на новоселье. Я двадцать четыре года в общей сложности проработала в воинской части.
Никогда не думала, что буду в статусе жены офицера! И уж тем более не предполагала, что когда-нибудь буду лишена всех радостей современной жизни: походов в кинотеатр, кафе, прогулок по городу и просто живого человеческого общения. Прожив больше двадцати лет в мире цивилизации, мне предстояло ее покинуть и навещать лишь в короткие дни отпуска. Жизнь, конечно, коварная штука! Она не спрашивает, кем ты хочешь стать и где предпочитаешь жить. Она решает все за тебя! И, в силу определенных привязанностей, придется ее лишь понять и простить.
Я отдавала отчет, за кого выхожу замуж, и что меня ждет впереди. Муж на протяжении четырех лет морально меня настраивал к жизни на границе. «Готовься жить в прохудившемся деревянном доме и мыться с тазика» - заботливо говорил он. А я, после этих слов, незаметно сплевывала через левое плечо и молилась о более комфортных жилищных условиях. Да, действительно молилась. Ну, хотя бы не тазик! Вспоминая детские годы, когда в городе отключали горячую воду каждое лето на три долгих месяца, я отлично уяснила, как это плохо и жутко холодно. Но за четыре года усиленного аутотренинга мне стало казаться, что я смогу жить даже в палатке и сама добывать себе пропитание в лесу.
Так было до того дня, пока в пограничном институте не произошло распределение. С грустным голосом и, скорее всего, поникшим видом, позвонил муж и удрученно заявил - едем в Нальчик! Забыв напрочь школьный курс географии, я стала рыться в интернете в поиске этого Нальчика и уже через пять минут у меня была истерика: я воочию представила себя в холодном деревянном доме, в ванне стоит злосчастный тазик, а за окном горы и стадо баранов. И это было неминуемо! Разводиться поздно, да и рожать со дня на день. Тем более, я так стойко переносила всю «подготовку», что струсить в последний момент было бы недостойным звания жены офицера. Поэтому немного погрустив, взяла себя в руки и стала представлять наш уютный и теплый заставской домик. Мысли материальны!
Кстати, практика показывает, что многих пограничников бросают девушки, и даже жены, когда узнают, куда их определяют служить. Одна знакомая, находясь в отношениях с курсантом, разорвала их как раз тогда, когда подходило время узнать новое место работы. Или вот: жена молодого лейтенанта после трех месяцев жизни в поселке на границе Дальнего Востока подала на развод и сбежала с этого захолустья. Судить их за это сложно: не каждая девушка способна отказаться от мирских развлечений в пользу жизни на глухой границе, даже если сама считает иначе.
Спустя два месяца и 12 часов полета с одного края страны в другой, я испытала необычайное облегчение: у нас была своя квартира, с отоплением и горячей водой. В поселке есть больница и магазины, а люди, несмотря на другую веру исповедания, на редкость добрые и открытые. Жить можно! Но главное, мы находились в курортной зоне, куда круглый год приезжают туристы со всего мира покататься на лыжах и посмотреть на красоты республики. Здесь текут источники минеральных вод, продаются всегда свежие овощи и фрукты, а горный воздух не идет в сравнении с тем, которым дышишь в городе. Единственное, о чем я забыла мысленно представить и искренне пожелать - это хорошие соседки. Оказывается, их, как и родителей, не выбирают, а жаль.
Военная служба, как рулетка - сегодня ты «в шоколаде», а завтра уже в Магадане. Причем город Магадан для военных - это как страшилка на ночь: все боятся этого места и не хотят туда попасть. С местом службы нам повезло больше, чем остальным выпускникам. Многие действительно живут в холодных домах, которые в прошлом были, например, обычной конюшней. Когда муж военный, еще и на Кавказе, начинаешь любить походы в гору. Действительно, ничего так не бодрит после долгих посиделок дома, как прогулка высоко в горы. И красота там открывается необычайная. Мы даже брали с собой сына, когда тот немного подрос. Усаживали его в рюкзак и отправлялись в горы. Когда поднимаешься в первый раз, внутри царит дикий ужас: скалистая тропинка вдоль края горы, которая местами осыпается - бодрит, так бодрит. Но со временем к этому привыкаешь и начинаешь даже получать адреналин, особенно тогда, когда встретишь там шакалов или медведя.
Оглядываясь назад, я ничуть не жалею, что вышла замуж за военного человека. Не буду перечислять всех преимуществ, которые я приобрела с таким выбором. Скажу одно: я рада, что моя жизнь складывается именно так, а не иначе. Я вижу много примеров счастливой жизни в семье, где муж военный. Они заводят детей, делают в квартире ремонт и планируют свой отпуск, несмотря на то, что за окном крайний север, горячая точка или непроходимое болото. Им не мешают тяготы и лишения военной жизни - они их просто не замечают! Выйдя замуж за военного, я получила не только любимого человека, но и пропуск в незаурядную жизнь, которую не найдешь в мегаполисах и городах. Выбирайте сердцем и во всем старайтесь видеть плюсы!