Жили в деревне крестьянин с женой; было у них три дочери. Дочери выросли, а родители постарели, и вот пришло время, пришел черед — умерла у крестьянина жена. Стал крестьянин один растить своих дочерей. Все три его дочери были красивые и красотой равные, а нравом — разные.
Старый крестьянин жил в достатке и жалел своих дочерей. Захотел он было взять во двор какую ни есть старушку бобылку, чтобы она по хозяйству заботилась. А меньшая дочь, Марьюшка, говорит отцу:
— Не надобно, батюшка, бобылку брать, я сама буду по дому заботиться.
Марья радетельная была. А старшие дочери ничего не сказали.
Стала Марьюшка вместо своей матери хозяйство по дому вести. И все-то она умеет, все у нее ладится, а что не умеет, к тому привыкает, а привыкши, тоже ладит с делом. Отец глядит на младшую дочь и радуется. Рад он был, что Марьюшка у него такая умница, да работящая и нравом кроткая. И из себя Марьюшка была хороша — красавица писаная, и от доброты краса ее прибавлялась. Сестры ее старшие тоже были красавицы, только им все мало казалось своей красоты, и они старались прибавить ее румянами и белилами и еще в обновки нарядиться. Сидят, бывало, две старшие сестрицы да целый день охорашиваются, а к вечеру все такие же, что и утром были. Заметят они, что день прошел, сколько румян и белил они извели, а лучше не стали, и сидят сердитые. А Марьюшка устанет к вечеру, зато знает она, что скотина накормлена, в избе прибрано чисто, ужин она приготовила, хлеб на завтра замесила и батюшка будет ею доволен. Глянет она на сестер своими радостными глазами и ничего им не скажет. А старшие сестры тогда еще более сердятся. Им кажется, что Марья-то утром не такая была, а к вечеру похорошела — с чего только, они не знают.
Пришла нужда отцу на базар ехать. Он и спрашивает у дочерей:
— А что вам, детушки, купить, чем вас порадовать?
Старшая дочь говорит отцу:
— Купи мне, батюшка, полушалок, да чтоб цветы на нем большие были и золотом расписанные.
— А мне, батюшка, — средняя говорит, — тоже купи полушалок с цветами, что золотом расписанные, а посреди цветов чтоб красное было. А еще купи мне сапожки с мягкими голенищами, на высоких каблучках, чтоб они о землю топали.
Старшая дочь обиделась на среднюю и сказала отцу:
— И мне, батюшка, и мне купи сапожки с мягкими голенищами и с каблучками, чтоб они о землю топали. А еще купи мне перстень с камешком на палец — ведь я у тебя одна старшая дочь.
Отец пообещал купить подарки, какие наказали две старшие дочери, и спрашивает у младшей:
— А ты чего молчишь, Марьюшка?
— А мне, батюшка, ничего не надо. Я со двора никуда не хожу, нарядов мне не нужно.
— Неправда твоя, Марьюшка! Как я тебя без подарка оставлю? Я тебе гостинец куплю.
— И гостинца не нужно, батюшка, — говорит младшая дочь. — А купи ты мне, батюшка родимый, перышко Финиста — Ясна сокола, коли оно дешевое будет.
Поехал отец на базар, купил он старшим дочерям подарки, какие они наказали ему, а перышка Финиста — Ясна сокола не нашел. У всех купцов спрашивал.
«Нету, — говорили купцы, — такого товара; спросу, — говорят, — на него нету».
Не хотелось отцу обижать младшую дочь свою, работящую умницу, однако воротился он ко двору, а перышка Финиста — Ясна сокола не купил.
А Марьюшка и не обиделась. Она обрадовалась, что отец домой вернулся, и сказала ему:
— Ништо, батюшка. В иной раз поедешь, тогда оно и купится, перышко мое.
Прошло время, и опять отцу нужда на базар ехать. Он и спрашивает у дочерей, что им купить в подарок: он добрый был.
Большая дочь говорит:
— Купил ты мне, батюшка, в прежний раз сапожки, так пусть кузнецы подкуют теперь каблучки на тех сапожках серебряными подковками.
А средняя слышит старшую и говорит:
— И мне, батюшка, тоже, а то каблучки стучат, а не звенят, — пусть они звенят. А чтоб гвоздики из подковок не потерялись, купи мне еще серебряный молоточек: я им гвоздики подбивать буду.
— А тебе чего купить, Марьюшка?
— А погляди, батюшка, перышко от Финиста — Ясна сокола: будет ли, нет ли.
Поехал старик на базар, дела свои скоро сделал и старшим дочерям подарки купил, а для младшей до самого вечера перышко искал, и нет того перышка, никто его в покупку не дает.
Вернулся отец опять без подарка для младшей дочери. Жалко ему стало Марьюшку, а Марьюшка улыбнулась отцу и горя своего не показала — стерпела его.
Прошло время, поехал отец опять на базар.
— Чего вам, дочки родные, в подарок купить?
Старшая подумала и сразу не придумала, чего ей надо.
— Купи мне, батюшка, чего-нибудь.
А средняя говорит:
— И мне, батюшка, купи чего-нибудь, а к чему-нибудь добавь еще что-нибудь.
— А тебе, Марьюшка?
— А мне купи ты, батюшка, одно перышко Финиста — Ясна сокола.
Поехал старик на базар. Дела свои сделал, старшим дочерям подарки купил, а для младшей ничего не купил: нету того перышка на базаре.
Едет отец домой, и видит он: идет по дороге старый старик, старше его, вовсе ветхий.
— Здравствуй, дедушка!
— Здравствуй и ты, милый. О чем у тебя кручина?
— А как ей не быть, дедушка! Наказывала мне дочь купить ей одно перышко Финиста — Ясна сокола. Искал я ей то перышко, а его нету. А дочь-то у меня меньшая, пуще всех мне ее жалко.
Старый старик задумался, а потом и говорит:
— Ин так и быть!
Развязал он заплечный мешок и вынул из него коробочку.
— Спрячь, — говорит, — коробочку, в ней перышко от Финиста — Ясна сокола. Да упомни еще: есть у меня один сын; тебе дочь жалко, а мне сына. Ан не хочет мой сын жениться, а уж время ему пришло. Не хочет — неволить нельзя. И сказывает он мне: кто-де попросит у тебя это перышко, ты отдай, говорит, — это невеста моя просит.
Сказал свои слова старый старик — и вдруг нету его, исчез он неизвестно куда: был он или не был!
Остался отец Марьюшки с перышком в руках. Видит он то перышко, а оно серое, простое. А купить его нельзя было нигде.
Вспомнил отец, что старый старик ему сказал, и подумал: «Видно, Марьюшке моей судьба такая выходит — не знавши, не видавши выйти замуж неведомо за кого».
Приехал отец домой, подарил подарки старшим дочерям, а младшей отдал коробочку с серым перышком.
Нарядились старшие сестры и посмеялись над младшей:
— А ты положи свое воробьиное перышко в волоса да и красуйся.
Марьюшка промолчала, а когда в избе легли все спать, она положила перед собой простое, серое перышко Финиста — Ясна сокола и стала им любоваться. А потом Марьюшка взяла перышко в свои руки, подержала его при себе, поласкала и нечаянно уронила на пол.
Тотчас ударился кто-то в окно. Окно открылось, и влетел в избу Финист — Ясный сокол. Приложился он до полу и обратился в прекрасного молодца. Закрыла Марьюшка окно и стала с молодцем разговор разговаривать. А к утру отворила Марьюшка окно, приклонился молодец до полу, обратился молодец в ясного сокола, а сокол оставил по себе простое, серое перышко и улетел в синее небо.
Три ночи привечала Марьюшка сокола. Днем он летал по поднебесью, над полями, над лесами, над горами, над морями, а к ночи прилетал к Марьюшке и делался добрым молодцем.
На четвертую ночь старшие сестры расслышали тихий разговор Марьюшки, услышали они и чужой голос доброго молодца, а наутро спросили младшую сестру:
— С кем это ты, сестрица, ночью беседуешь?
— А я сама себе слова говорю, — ответила Марьюшка. — Подруг у меня нету, днем я в работе, говорить мне некогда, а ночью я беседую сама с собой.
Послушали старшие сестры младшую, да не поверили ей.
Сказали они батюшке:
— Батюшка, а у Марьи-то нашей суженый есть, она по ночам с ним видится и разговор с ним разговаривает. Мы сами слыхали.
А батюшка им в ответ:
— А вы бы не слушали, — говорит. — Чего у нашей Марьюшки суженому не быть? Худого тут нету, девица она пригожая и в пору свою вышла. Придет и вам черед.
— Так Марья-то не по череду суженого своего узнала, — сказала старшая дочь. — Мне бы сталось первее ее замуж выходить.
— Оно правда твоя, — рассудил батюшка. — Так судьба-то не по счету идет. Иная невеста в девках до старости лет сидит, а иная с младости всем людям мила.
Сказал так отец старшим дочерям, а сам подумал: «Иль уж слово того старого старика сбывается, что перышко мне подарил? Беды-то нет, да хороший ли человек будет суженым у Марьюшки?»
А у старших дочерей свое желание было. Как стало время на вечер, Марьюшкины сестры вынули ножи из черенков, а ножи воткнули в раму окна и вкруг него, а кроме ножей воткнули еще туда острые иголки да осколки старого стекла. Марьюшка в то время корову в хлеву убирала и ничего не видела.
И вот, как стемнело, летит Финист — Ясный сокол к Марьюшкиному окну. Долетел он до окна, ударился об острые ножи да об иглы и стекла, бился-бился, всю грудь изранил, а Марьюшка уморилась за день в работе, задремала она, ожидаючи Финиста — Ясна сокола, и не слышала, как бился ее сокол в окно.
Тогда Финист сказал громко:
— Прощай, моя красная девица! Коли нужен я тебе, ты найдешь меня, хоть и далеко я буду! А прежде того, идучи ко мне, ты башмаков железных три пары износишь, трое посохов чугунных о траву подорожную сотрешь, три хлеба каменных изглодаешь.
И услышала Марьюшка сквозь дрему слова Финиста, а встать, пробудиться не могла. А утром пробудилась она, загоревало ее сердце. Посмотрела она в окно, а в окне кровь Финиста на солнце сохнет. Заплакала тогда Марьюшка. Отворила она окно и припала лицом к месту, где была кровь Финиста — Ясна сокола. Слезы смыли кровь сокола, а сама Марьюшка словно умылась кровью суженого и стала еще краше.
Пошла Марьюшка к отцу и сказала ему:
— Не брани меня, батюшка, отпусти меня в путь-дорогу дальнюю. Жива буду — свидимся, а помру — на роду, знать, мне было написано.
Жалко было отцу отпускать неведомо куда любимую младшую дочь. А неволить ее, чтоб дома она жила, нельзя. Знал отец: любящее сердце девицы сильнее власти отца и матери. Простился он с любимой дочерью и отпустил ее.
Кузнец сделал Марьюшке три пары башмаков железных и три посоха чугунных, взяла еще Марьюшка три каменных хлеба, поклонилась она батюшке и сестрам, могилу матери навестила и отправилась в путь-дорогу искать желанного Финиста — Ясна сокола.
Идет Марьюшка путем-дорогою. Идет она не день, не два, не три дня, идет она долгое время. Шла она и чистым полем, и темным лесом, шла и высокими горами. В полях птицы ей песни пели, темные леса ее привечали, с высоких гор она всем миром любовалась. Шла Марьюшка столько, что одну пару башмаков железных она износила, чугунный посох о дорогу истерла и каменный хлеб изглодала, а путь ее все не кончается, и нету нигде Финиста — Ясна сокола.
Вздохнула тогда Марьюшка, села на землю, стала она другие железные башмаки обувать — и видит избушку в лесу. А уж ночь наступила.
Подумала Марьюшка: «Пойду в избушке людей спрошу, не видали ли они моего Финиста — Ясна сокола?»
Постучалась Марьюшка в избушку. Жила в той избушке одна старуха — добрая или злая, про то Марьюшка не знала. Отворила старушка сени — стоит перед ней красная девица.
— Пусти, бабушка, ночевать.
— Входи, голубушка, гостьей будешь. А далеко ли ты идешь, молодая?
— Далеко ли, близко, сама не знаю, бабушка. А ищу я Финиста — Ясна сокола. Не слыхала ли ты про него, бабушка?
— Как не слыхать! Я старая, давно на свете живу, я про всех слыхала! Далеко тебе идти, голубушка.
Наутро хозяйка-старуха разбудила Марьюшку и говорит ей:
— Ступай, милая, теперь к моей середней сестре, она старше меня и ведает больше. Может, она добру тебя научит и скажет, где твой Финист живет. А чтоб ты меня, старую, не забыла, возьми-ка вот серебряное донце да золотое веретенце, станешь кудель прясти — золотая нитка потянется. Береги мой подарок, пока он дорог тебе будет, а не дорог станет — сама его подари.
Марьюшка взяла подарок, полюбовалась им и сказала хозяйке:
— Благодарствую, бабушка. А куда же мне идти, в какую сторону?
А я тебе клубочек дам — самокат. Куда клубочек покатится, и ты ступай за ним вослед. А передохнуть задумаешь, сядешь на травку — и клубочек остановится, тебя ожидать будет.
Поклонилась Марьюшка старухе и пошла вслед за клубочком.
Долго ли, коротко ли шла Марьюшка, пути она не считала, сама себя не жалела, а видит она: леса стоят темные, страшные, в полях трава растет нехлебная, колючая, горы встречаются голые, каменные, и птицы над землей не поют.
Села Марьюшка переобуваться. Видит она: черный лес близко, и ночь наступает, а в лесу в одной избушке огонек зажгли в окне.
Клубочек покатился к той избушке. Пошла за ним Марьюшка и постучалась в окошко:
— Хозяева добрые, пустите ночевать!
Вышла на крыльцо избушки старуха, старее той, что прежде привечала Марьюшку.
— Куда идешь, красная девица? Кого ты ищешь на свете?
— Ищу, бабушка, Финиста — Ясна сокола. Была я у одной старушки в лесу, ночь у нее ночевала, она про Финиста слыхала, а не ведает его. Может, сказывала, середняя ее сестра ведает.
Пустила старуха Марьюшку в избу. А наутро разбудила гостью и сказала ей:
— Далеко тебе искать Финиста будет. Ведать я про него ведала, да не знала. А иди ты теперь к нашей старшей сестре, она и знать должна. А чтоб помнила ты обо мне, возьми от меня подарок. По радости он тебе памятью будет, а по нужде помощь окажет.
И дала хозяйка-старушка своей гостье серебряное блюдечко и золотое яичко.
Попросила Марьюшка у старой хозяйки прощения, поклонилась ей и пошла вослед клубочку.
Идет Марьюшка, а земля вокруг нее вовсе чужая стала. Смотрит она: один лес на земле растет, а чистого поля нету. И деревья, чем далее катится клубок, все выше растут. Совсем темно стало: солнца и неба не видно.
А Марьюшка и по темноте все шла да шла, пока железные башмаки ее насквозь не истоптались, а посох о землю не истерся и покуда последний каменный хлеб она до остатней крошки не изглодала.
Огляделась Марьюшка — как ей быть? Видит она свой клубочек: лежит он под окошком у лесной избушки.
Постучалась Марьюшка в окно избушки:
— Хозяева добрые, укройте меня от темной ночи!
Вышла на крыльцо древняя старушка, самая старшая сестра всех старух.
— Ступай в избу, голубка, — говорит. — Ишь куда как далече пришла! Далее и не живет на земле никто, я крайняя. Тебе в иную сторону завтра с утра надобно путь держать. А чья же ты будешь и куда идешь?
Отвечала ей Марьюшка:
— Я не здешняя, бабушка. А ищу я Финиста — Ясна сокола.
Поглядела старшая старуха на Марьюшку и говорит ей:
— Финиста-сокола ищешь? Знаю я, знаю его. Я давно на свете живу, уж так давно, что всех узнала, всех запомнила.
Уложила старуха Марьюшку, а наутро разбудила ее.
— Давно, — говорит, — я добра никому не делала. Одна в лесу живу, все про меня забыли, одна я всех помню. Тебе добро и сделаю: скажу тебе, где твой Финист — Ясный сокол живет. А и отыщешь ты его, трудно тебе будет. Финист-сокол теперь женился, он со своей хозяйкой живет. Трудно тебе будет, да сердце у тебя есть, а на сердце и разум придет, а от разума и трудное легким станет.
Марьюшка сказала в ответ:
— Благодарствую тебе, бабушка, — и поклонилась ей в землю.
— Благодарствовать мне после будешь. А вот тебе подарочек — возьми от меня золотое пялечко да иголочку: ты пялечко держи, а иголочка сама вышивать будет. Ступай теперь, а что нужно будет делать тебе.— пойдешь, сама узнаешь.
Пошла Марьюшка, как была, босая. Подумала: «Как дойду — земля здесь твердая, чужая, к ней привыкнуть нужно».
Прошла она недолго времени. И видит: стоит на поляне богатый двор. А во дворе терем: крыльцо резное, оконца узорчатые. У одного оконца сидит богатая знатная хозяйка и смотрит на Марьюшку: чего, дескать, ей надо.
Вспомнила Марьюшка: обуться ей теперь не во что и последний каменный хлеб она изглодала в дороге.
Сказала она хозяйке:
— Здравствуй, хозяюшка! Не надобно ли вам работницу за хлеб, за одежу-обужу?
— Надобно, — отвечает знатная хозяйка. — А умеешь ли ты печи топить, и воду носить, и обед стряпать?
— Я у батюшки без матушки жила — я все умею.
— А умеешь ты прясть, ткать и вышивать?
Вспомнила Марьюшка о подарках старых бабушек.
— Умею, — говорит.
— Ступай тогда, — хозяйка говорит, — на кухню людскую.
Стала Марьюшка работать и служить на чужом богатом дворе. Руки у Марьюшки честные, усердные — всякое дело ладится у ней.
Хозяйка глядит на Марьюшку да радуется: не было еще у нее такой услужливой, да доброй, да смышленой работницы; и хлеб Марьюшка ест простой, запивает его квасом, а чаю не просит. Похвалилась хозяйка своей дочери:
— Смотри, — говорит, — работница какая у нас во дворе — покорная да умелая и на лицо ласковая!
Посмотрела хозяйкина дочь на Марьюшку.
— Фу, — говорит, — пусть она ласковая, а я зато краше ее, и я телом белее!
Вечером, как управилась с хозяйскими работами, села Марьюшка прясть. Села она на лавку, достала серебряное донце и золотое веретенце и прядет. Прядет она, из кудели нитка тянется, нитка не простая, а золотая; прядет она, а сама глядит в серебристое донце, и чудится ей, что видит она там Финиста — Ясна сокола: смотрит он на нее, как живой на свете. Глядит Марьюшка на него и разговаривает с ним:
— Финист мой, Финист — Ясный сокол, зачем ты оставил меня одну, горькую, всю жизнь плакать по тебе? Это сестры мои, разлучницы, кровь твою пролили.
А хозяйкина дочь вошла в ту пору в людскую избу, стоит поодаль, глядит и слушает.
— О ком ты горюешь, девица? — спрашивает она. — И КЭ.КЗ.Я у тебя забава в руках?
Марьюшка говорит ей:
— Горюю я о Финисте — Ясном соколе. А это я нить пряду, полотенце Финисту буду вышивать — было бы ему чем поутру белое лицо утирать.
— А продай мне свою забаву! — говорит хозяйкина дочь. — Ан Финист-то — муж мой, я и сама ему нить спряду.
Посмотрела Марьюшка на хозяйкину дочь, остановила свое золотое веретенце и говорит:
— У меня забавы нету, у меня работа в руках. А серебряное донце — золотое веретенце не продается: мне добрая бабушка его подарила.
Обиделась хозяйская дочь: не хотелось ей золотое веретенце из рук своих упускать.
— Если не продается, — говорит, — давай тогда мену делать: я тебе тоже вещь подарю.
— Подари, — сказала Марьюшка, — дозволь мне на Финиста — Ясна сокола хоть раз одним глазом взглянуть!
Хозяйская дочь подумала и согласилась.
— Изволь, девица, — говорит. — Давай мне твою забаву.
Взяла она у Марьюшки серебряное донце — золотое веретенце, а сама думает: «Покажу я ей Финиста ненадолго, ничего с ним не станется, дам ему сонного зелья, а через это золотое веретенце мы с матушкой вовсе озолотимся!»
К ночи воротился из поднебесья Финист — Ясный сокол; обратился он в доброго молодца и сел ужинать в семействе: теща-хозяйка да Финист с женою.
Хозяйская дочь велела позвать Марьюшку: пусть она служит за столом и на Финиста глядит, как уговор был. Марьюшка явилась: служит она за столом, кушанья подает и с Финиста глаз не сводит. А Финист сидит, словно нету его, — не узнал он Марьюшки: истомилась она путем-дорогою, идучи к нему, и от печали по нем изменилась в лице.
Отужинали хозяева; встал Финист и пошел спать в свою горницу.
Марьюшка и говорит тогда молодой хозяйке:
— Мух во дворе много летает. Пойду-ка я к Финисту в горницу, буду от него мух отгонять, чтоб спать ему не мешали.
— А пусть ее идет! — сказала старая хозяйка.
Молодая хозяйка опять здесь подумала.
— Ан нет, — говорит, — пусть обождет.
А сама пошла вслед за мужем, дала ему на ночь сонного зелья выпить и воротилась. «Может, — рассудила хозяйская дочь, — у работницы еще какая забава на такую мену есть!»
— Иди теперь, — сказала она Марьюшке. — Иди мух от Финиста отгоняй!
Пришла Марьюшка к Финисту в горницу и позабыла про мух. Видит она: спит ее сердечный друг непробудным сном.
Смотрит на него Марьюшка, не насмотрится. Наклонилась к нему близко, одним дыханием с ним дышит, шепчет ему:
— Проснись, мой Финист — Ясный сокол, это я к тебе пришла; я три пары башмаков железных истоптала, три посоха чугунных о дорогу истерла, три хлеба каменных изглодала!
А Финист спит непробудно, он глаз не открывает и не молвит слова в ответ.
Приходит в горницу жена Финиста — хозяйская дочь и спрашивает:
— Отогнала мух?
— Отогнала, — Марьюшка говорит, — они в окно улетели.
— Ну, иди спать в людскую избу.
На другой день, как поделала Марьюшка всю хозяйскую работу, взяла она серебряное блюдечко и катает по нем золотым яичком: покатает вокруг — и новое золотое яичко скатывается с блюдечка; покатает другой раз вокруг — и опять новое золотое яичко скатывается с блюдечка.
Увидела хозяйская дочь.
— Ужли, — говорит, — и такая забава есть у тебя? Продай мне ее, либо я тебе мену, какую хочешь, дам за нее.
Марьюшка говорит ей в ответ:
— Продать не могу, мне добрая бабушка это в подарок дала. И я тебе даром блюдечко с яичком отдам. На-ка, возьми!
Взяла подарок хозяйская дочь и обрадовалась.
— А может, и тебе что нужно, Марьюшка? Проси, чего хочешь.
Марьюшка и просит в ответ:
— А мне самое малое и нужно. Дозволь опять от Финиста мух отгонять, когда ты почивать его уложишь.
— Изволь, — говорит молодая хозяйка.
А сама думает: «Чего с мужем станется от поглядки чужой девицы, да и спать он будет от зелья, глаз не откроет, а у работницы, может, еще какая забава есть!»
К ночи опять, как было, воротился Финист — Ясный сокол из поднебесья, обратился он в доброго молодца и сел за стол ужинать со своим семейством.
Жена Финиста позвала Марьюшку прислуживать за столом, кушанья подавать. Марьюшка кушанья подает, чашки ставит, ложки кладет, а сама глаз с Финиста не сводит. А Финист глядит и не видит ее — не узнает ее его сердце.
Опять, как было, дала хозяйская дочь своему мужу питье с сонным зельем и спать его уложила. А работницу Марьюшку послала к нему и велела ей мух отгонять.
Пришла Марьюшка к Финисту; стала звать его и плакать над ним, думала, нынче он пробудится, взглянет на нее и узнает Марьюшку.
Долго звала его Марьюшка и слезы со своего лица утирала, чтоб они не упали на белое лицо Финиста и не смочили его. А Финист спал, он не пробудился и глаз своих не открыл в ответ.
На третий день Марьюшка справила к вечеру всю хозяйскую работу, села на лавку в людской избе, вынула золотое пялечко и иголочку. Держит она в руках золотое пялечко, а иголочка сама по полотну вышивает. Вышивает Марьюшка, сама приговаривает:
— Вышивайся, вышивайся, мой красный узор, вышивайся для Финиста — Ясна сокола, было бы ему на что любоваться!
Молодая хозяйка неподалеку ходила-была; пришла она в людскую избу, увидела в руках у Марьюшки золотое пялечко и иголочку, что сама вышивает. Зашлось у нее сердце завистью и алчностью, и говорит она:
— Ой, Марьюшка, душенька красная девица! Подари мне такую забаву либо что хочешь в обмен возьми! Золотое веретенце есть и у меня, пряжи я напряду, холстины натку, а золотого пялечка с иголочкой у меня нету — вышивать нечем. Если в обмен не хочешь отдавать, тогда продай! Я цену тебе дам!
— Нельзя! — говорит Марьюшка. — Нельзя золотое пялечко с иголочкой ни продавать, ни в обмен давать. Их мне самая добрая, самая старая бабушка даром дала. И я тебе их даром отдам.
Взяла молодая хозяйка пялечко с иголочкой, а Марьюшке ей дать нечего, она и говорит:
— Приходи, коли хочешь, от мужа моего, Финиста, мух отгонять. Прежде ты сама просилась.
— Приду уж, так и быть, — сказала Марьюшка.
После ужина молодая хозяйка сначала не хотела давать Финисту сонного зелья, а потом раздумалась и добавила того зелья в питье: «Чего ему глядеть на девицу, пусть спит!»
Пошла Марьюшка в горницу к спящему Финисту. Уж не стерпело теперь ее сердце. Припала она к его белой груди и причитывает:
— Проснись-пробудись, Финист мой, ясный мой сокол! Я всю землю пешей прошла, к тебе идучи! Три посоха чугунных уморились ходить со мной и о землю истерлись, три пары башмаков железных ноги мои износили, три хлеба каменных я изглодала.
А Финист спит, ничего не чует, и не слышит он голоса Марьюшки.
Долго Марьюшка причитала, долго будила Финиста, долго плакала над ним, а не проснулся бы Финист: крепко было зелье жены. Да упала одна горячая слеза Марьюшки на гРУДь Финиста, а другая слеза упала на его лицо. Одна слеза обожгла сердце Финиста, а другая открыла ему глаза, и он в ту же минуту проснулся.
— Ах, — говорит, — что меня обожгло?
— Финист мой, ясный сокол! — отвечает ему Марьюшка. — Пробудись ко мне, это я пришла! Долго-долго я искала тебя, железо и чугун я о землю истерла. Не стерпели они дороги к тебе, а я стерпела! Третью ночь я зову тебя, а ты спишь, ты не пробуждаешься, ты на голос мой не отвечаешь!
И тут узнал Финист — Ясный сокол свою Марьюшку, красную девицу. И так он обрадовался ей, что от радости слова молвить не мог. Прижал он Марьюшку к груди своей белой и поцеловал.
А очнувшись, привыкши к своей радости, он сказал Марьюшке:
— Будь ты моей сизой голубкой, моя верная красная девица!
И в ту же минуту обратился он в сокола, а Марьюшка — в голубку.
Улетели они в ночное поднебесье и всю ночь летели рядом до самого рассвета.
А когда они летели, Марьюшка спросила:
— Сокол, сокол, а куда ты летишь, ведь жена твоя соскучится!
Финист-сокол послушал ее и ответил:
— Як тебе лечу, красная девица. А кто мужа меняет на веретенце, на блюдечко да на иголочку, той жене мужа не надо и та жена не соскучится.
— А чего же ты женился на такой жене? — спросила Марьюшка. — Воли твоей не было?
Сокол сказал:
— Воля моя была, да судьбы и любви не было.
А на рассвете опустились они на землю. Поглядела Марьюшка вокруг; видит она: дом ее родителя стоит, как прежде был. Захотела она увидеть отца-родителя, и тут же обратилась она в красную девицу. А Финист — Ясный сокол ударился о сыру землю и сделался перышком.
Взяла Марьюшка перышко, спрятала его к себе на грудь за пазуху и пришла к отцу.
— Здравствуй, дочь моя меньшая, любимая! Я думал, что тебя и на свете нету. Спасибо, что отца не забыла, домой воротилась. Где была так долго, чего домой не спешила?
— Прости меня, батюшка. Так нужно мне было.
— А нужно, так нужно. Спасибо, что нужда прошла.
А случилось это на праздник, и в городе большая ярмарка открылась. Собрался наутро отец на ярмарку ехать, и старшие дочери с ним едут — подарки себе покупать.
Отец и меньшую позвал, Марьюшку.
А Марьюшка:
— Батюшка, — говорит, — я с дороги притомилась, и надеть мне на себя нечего. На ярмарке, чай, все нарядные будут.
— А я там тебя, Марьюшка, обряжу, — отвечает отец. — На ярмарке, чай, торг большой.
А старшие сестры говорят младшей:
— Надень наши уборы, у нас лишние есть.
— Ах, сестрицы, спасибо вам! — говорит Марьюшка. — Мне ваши платья не по кости! Да мне и дома хорошо.
— Ну, быть по-твоему, — говорит ей отец. — А чего тебе с ярмарки привезти, какой подарок? Скажи, отца не обижай!
— Ах, батюшка, ничего мне не надобно: все у меня есть! Недаром я далеко ходила и в дороге утомилась.
Отец со старшими сестрами уехали на ярмарку. В ту же пору Марьюшка вынула свое перышко. Оно ударилось об пол и сделалось прекрасным добрым молодцем, Финистом, только еще прекраснее, чем он был прежде. Марьюшка удивилась, да от радости ничего не сказала. Тогда сказал ей Финист:
— Не дивись на меня, Марьюшка, это я от твоей любви таким стал.
— Я боюсь тебя! — сказала Марьюшка. — Коли бы ты похуже стал, мне лучше бы, спокойнее было.
— А где родитель твой — батюшка?
— На ярмарку уехал, и сестры с ним старшие.
— А ты чего, Марьюшка моя, не поехала с ними?
— У меня Финист есть, ясный сокол. Мне ничего на ярмарке не надо.
— И мне ничего не надо, — сказал Финист, — я от твоей любви богатым стал.
Обернулся Финист от Марьюшки, свистнул в окошко — сейчас явились платья, уборы и карета золотая. Нарядились они, сели в карету, кони помчали их вихрем.
Приехали они в город на ярмарку, а ярмарка только открылась, все богатые товары и яства горою лежат, а покупатели едут в дороге.
Финист купил на ярмарке все товары, все яства, что были там, и велел их обозами везти в деревню к родителю Марьюшки. Одну только мазь колесную он не купил, а оставил ее на ярмарке.
Он хотел, чтобы все крестьяне, какие приедут на ярмарку, стали гостями на его свадьбе и скорее ехали к нему. А для скорой езды им мазь нужна будет.
Поехали Финист с Марьюшкой домой. Едут они быстро, лошадям воздуха от ветра не хватает.
На половине дороги увидела Марьюшка своего батюшку и старших сестер. Они еще на ярмарку ехали и не доехали. Марьюшка велела им ворочаться ко двору, на свадьбу ее с Финистом — Ясным соколом.
А через три дня собрался в гости весь народ, что жил на сто верст в округе; обвенчался тогда Финист с Марьюшкой, и свадьба была богатая.
На той свадьбе дедушки наши и бабушки были, долго они пировали, жениха и невесту величали, с лета до зимы не разошлись бы, да настала пора убирать урожай, хлеб осыпаться начал; оттого и свадьба кончилась и на пиру гостей не осталось.
Свадьба кончилась, и свадебный пир гости позабыли, а верное, любящее сердце Марьюшки навсегда запомнилось в русской земле.
Финист-ясный сокол - русская народная сказка
Жил да был крестьянин. Умерла у него жена и остались три дочки. Хотел старик нанять работницу в хозяйстве помогать, но меньшая дочь, Марьюшка, сказала:
Не надо, батюшка, нанимать работницу, сама я буду хозяйство вести.
Стала дочка Марьюшка хозяйство вести. Все-то она умеет, все-то у нее ладится.
Любил отец Марьюшку: рад был, что такая умная да работящая дочка растет. И из себя-то Марьюшка красавица писаная. А сестры ее завидущие да жаднющие, из себя некрасивые, а модницы - перемодницы - весь день сидят да белятся, да румянятся, да в обновки наряжаются, и платья им - не платья, сапожки - не сапожки, платок - не платок.
Поехал отец на базар и спрашивает дочек:
Что вам, дочки, купить, чем порадовать?
Купи по полушалку, да такому, чтоб цветы покрупнее, золотом расписанные.
А Марьюшка стоит да молчит.
Спрашивает ее отец:
А что тебе, доченька, купить?
А мне, батюшка, купи перышко Финиста - ясна сокола.
Приезжает отец, привозит дочкам полушалки, а перышка не нашел. Поехал отец в другой раз на базар.
Ну, - говорит, - дочки, заказывайте подарки.
Купи нам по сапожкам с серебряными подковками.
А Марьюшка опять заказывает;
Купи мне, батюшка, перышко Финиста - ясна сокола.
Ходил отец весь день, сапожки купил, а перышка не нашел.
Приехал без перышка. Ладно. Поехал старик в третий раз на базар, а старшая и средняя дочки говорят:
Купи-ка ты нам по пальто.
А Марьюшка опять просит:
А мне батюшка, купи перышко Финиста - ясна сокола.
Ходил отец весь день, а перышка не нашел.
Выехал из города, а навстречу старенький старичок:
Здорово, дедушка!
Здравствуй, милый! Куда путь-дорогу держишь?
К себе, дедушка, в деревню. Да вот горе у меня: меньшая дочка наказывала купить перышко Финиста - ясна сокола, а я не нашел.
Есть у меня такое перышко, да оно заветное, но для доброго человека, куда ни шло, отдам.
Вынул дедушка перышко и подает, а оно самое обыкновенное. Едет крестьянин и думает: "Что в нем Марьюшка нашла хорошего?"
Привез старик подарки дочкам, старшая и средняя наряжаются, да над Марьюшкой смеются:
Как была ты дурочка, так и есть. Нацепи свое перышко в волосы да красуйся!
Промолчала Марьюшка, отошла в сторону, а когда все спать полегли, бросила Марьюшка перышко на пол и проговорила:
Любезный Финист - ясный сокол, явись ко мне, жданный мой жених!
И явился ей молодец красоты неописанной. К утру молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Марьюшка окно, и улетел сокол к синему небу.
Три дня Марьюшка привечала к себе молодца; днем он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к Марьюшке и делается добрым молодцем.
На четвертый день сестры злые заметили и наговорили отцу на сестру.
Дочки мои милые, - говорит отец, - смотрите лучше за собой!
"Ладно, - думают сестры, - посмотрим, как будет дальше".
Натыкали они в раму острых ножей, а сами притаились, смотрят. Вот летит ясный сокол. Долетел до окна и не может попасть в комнату Марьюшки. Бился, бился, всю грудь изрезал, а Марьюшка спит и не слышит. И сказал тогда сокол:
Кому я нужен, тот меня найдет. Но это будет нелегко. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвешь.
Услышала это Марьюшка, вскочила с кровати, посмотрела в окно, а сокола нет, и только кровавый след на окне остался. Заплакала Марьюшка горькими слезами, смыла слезками кровавый след и стала еще краше. Пошла она к отцу и проговорила:
Не брани меня, батюшка, отпусти в путь-дорогу дальнюю. Жива буду - свидимся, умру - так, знать, на роду написано.
Жалко было отцу отпускать любимую дочку, но отпустил. Заказала Марьюшка трое башмаков железных, трое посохов железных, трое колпаков железных и отправилась в путь-дорогу дальнюю, искать желанного Финиста - ясна сокола. Шла она чистым полем, шла темным лесом, высокими горами. Птички веселыми песнями ей сердце радовали, ручейки лицо белое умывали, леса темные привечали. И никто не мог Марьюшку тронуть: волки серые, медведи, лисицы - все звери к ней сбегались. Износила она башмаки железные, посох железный изломала и колпак железный порвала. И вот выходит Марьюшка на поляну и видит: стоит избушка на курьих ножках - вертится. Говорит Марьюшка:
Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
Ищу, бабушка, Финиста-ясна сокола.
Ох, красавица, трудно тебе будет его искать! Твой ясный сокол за тридевять земель, в тридевятом государстве. Опоила его зельем царица-волшебница и женила на себе. Но я тебе помогу. Вот тебе серебряное блюдечко и золотое яичко. Когда придешь в тридевятое царство, наймись работницей к царице. Покончишь работу - бери блюдечко, клади золотое яичко, само будет кататься. Станут покупать - не продавай. Просись Финиста - ясна сокола повидать. Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. Потемнел лес, страшно стало Марьюшке, боится и шагнуть, а навстречу кот. Прыгнул к Марьюшке и замурлыкал:
Не бойся, Марьюшка, иди вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся.
Потерся кот спинкой и был таков, а Марьюшка пошла дальше. А лес стал еще темней.
Шла Марьюшка, шла, сапоги железные износила, посох поломала, колпак порвала и пришла к избушке на курьих ножках. Вокруг тын, на кольях черепа, и каждый череп огнем горит.
Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.
Повернулась избушка к лесу задом, а к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.
Увидела баба-яга Марьюшку и зашумела:
Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
А у моей сестры была?
Была, бабушка.
Ладно, красавица, помогу тебе. Бери серебряные пяльцы, золотую иголочку. Иголочка сама будет вышивать серебром и золотом по малиновому бархату. Будут покупать - не продавай. Просись Финиста - ясна сокола повидать.
Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. А в лесу стук, гром, свист, черепа лес освещают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака бежит. Сказала собака марьюшке:
Ав, ав, Марьюшка, не бойся, родная, иди. Будет еще страшнее, не оглядывайся.
Сказала и была такова. Пошла Марьюшка, а лес стал еще темнее стал. За ноги ее цепляет, за рукава хватает... Идет Марьюшка, идет и назад не оглянется. Долго ли, коротко ли шла - башмаки железные износила, посох железный поломала, колпак железный порвала. Вышла на полянку, а на полянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях лошадиные черепа, каждый череп огнем горит.
Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом!
Повернулась избушка к лесу задом, а к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос. Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь, аль от дела пытаешь?
Ищу, бабушка, Финиста - ясна сокола.
Трудно, красавица, тебе будет его искать, да я помогу. Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце. Бери в руки, само прясть будет, потянется нитка не простая, а золотая.
Спасибо тебе, бабушка.
Ладно, спасибо после скажешь, а теперь слушай, что тебе накажу: будут золотое веретенце покупать - не продавай, а просись Финиста - ясна сокола повидать.
Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла, а лес зашумел, загудел: поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезли, да все на Марьюшку. И видит Марьюшка - бежит навстречу серый волк. Говорит серый волк Марьюшке:
Не горюй, - говорит он, - а садись на меня и не оглядывайся.
Села Марьюшка на серого волка, и только ее и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Марьюшка всё скачет и скачет. И вот перед Марьюшкой хрустальный терем. Крыльцо резное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит.
Ну, - говорит волк, - слезай, Марьюшка, иди и нанимайся в прислуги.
Слезла Марьюшка, узелок взяла, поблагодарила волка и пошла к хрустальному дворцу. Поклонилась Марьюшка царице и говорит:
Не знаю, как вас звать, как величать, а не нужна ли вам будет работница?
Отвечает царица:
Давно я ищу работницу, но такую, которая могла бы прясть и ткать и вышивать.
Все это я могу делать.
Тогда проходи и садись за работу.
И стала Марьюшка работницей. День работает, а наступит ночь - возьмет Марьюшка серебряное блюдечко и золотое яичко и скажет:
Катись, катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне моего милого.
Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет Финист - ясный сокол. Смотрит на него Марьюшка и слезами заливается:
Финист мой, Финист - ясный сокол, зачем ты меня оставил одну, горькую, о тебе плакать!
Подслушала царица ее слова и говорит:
А, продай мне, Марьюшка, серебряное блюдечко и золотое яичко.
Нет, - говорит Марьюшка, - они непродажные. Могу я тебе их отдать, если позволишь на Финиста - ясна сокола поглядеть.
Подумала царица, подумала.
Ладно, - говорит, - так и быть. Ночью, как он уснет, я тебе его покажу.
Наступила ночь, и идет Марьюшка в спальню к Финисту - ясну соколу. Видит она - спит ее сердечный друг сном непробудным. Смотрит Марьюшка, не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, - спит не пробудится сердечный друг. Наступило утро, а Марьюшка не добудилась милого...
Целый день работала Марьюшка, а вечером взяла серебряные пяльцы да золотую иголочку. Сидит, вышивает, сама приговаривает:
Вышивайся, вышивайся, узор, для Финиста - ясна сокола. Было бы чем ему по утрам вытираться.
Подслушала царица и говорит:
Продай мне, Марьюшка, серебряные пяльцы, золотую иголочку.
Я не продам, - говорит Марьюшка, - а так отдам, разреши только с Финистом - ясным соколом свидеться.
Ладно, - говорит, - так и быть, ночью я тебе его покажу.
Наступает ночь. Входит Марьюшка в спаленку к Финисту - ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
Спит Финист - ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка - не добудилась.
Наступает день. Сидит Марьюшка за работой, берет в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица увидала: продай да продай!
Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с Финистом - ясным соколом хоть часок побыть.
Ладно. А сама думает: "Все равно не разбудит".
Настала ночь. Входит Марьюшка в спальню к Финисту - ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
Финист ты мой - ясный сокол, встань, пробудись!
Спит Финист, не просыпается. Будила, будила - никак не может добудиться, а рассвет близко. Заплакала Марьюшка:
Любезный ты мой Финист - ясный сокол, встань, пробудись, на Марьюшку свою погляди, к сердцу своему ее прижми!
Упала Марьюшкина слеза на голое плечо Финиста - ясна сокола и обожгла. Очнулся Финист - ясный сокол, осмотрелся и видит Марьюшку. Обнял ее, поцеловал:
Неужели это ты, Марьюшка! Трое башмаков износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистерла и меня нашла? Поедем же теперь на родину.
Стали они домой собираться, а царица увидела и приказала в трубы затрубить, об измене своего мужа оповестить.
Собрались князья да купцы, стали совет держать, как Финиста - ясна сокола наказать.
Тогда Финист - ясный сокол говорит:
Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что продает да обманывает?
Согласились все, что жена Финиста - ясна сокола - Марьюшка.
И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир такой, что и теперь помнят.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Жил да был один крестьянин. Умерла у него жена, остались три дочери. Умирая, мать дочерям своим завещала: старшей и средней - наряды да уборы, а младшей, Марьюшке, - доброе материнское слово. - Найдёшь ты, доченька, счастье своё с Финистом - ясным соколом. Стала младшая дочка Марьюшка хозяйство вести. Всё-то она умеет, всё-то у неё ладится. Любил отец Марьюшку: рад был, что такая умная да работящая дочка растёт. Собой-то Марьюшка красавица писаная. А сестры её завидущие да жаднющие, некрасивые. Зато модницы-премодницы - весь день сидят да белятся, да румянятся, да в обновки наряжаются. Платье им - не платье, сапожки - не сапожки, платок - не платок. Собрался отец на базар, спрашивает: Что вам, дочки, купить, чем порадовать? Отвечают старшая и средняя дочки: - Купи нам по полушубку, да такому, чтоб крыт был алым бархатом, золотом расшит. А Марьюшка сидит и молчит. Спрашивает её отец: - А что тебе, доченька, купить? - Купи мне, батюшка, перышко Финиста - ясна сокола. Приезжает отец, привозит дочкам полушубки, а перышка для Марьюшки не нашёл. Едет отец в другой раз на базар. - Ну, - говорит, - дочки, заказывайте подарки. Обрадовались старшая и средняя дочки: - Купи нам сапожки с серебряными подковками. А Марьюшка снова заказывает: - Купи мне, батюшка, перышко Финиста - ясна сокола. Ходил отец по базару весь день, сапожки купил, а перышка не нашёл. Приехал без перышка. Ладно. Поехал старик в третий раз на базар. Старшая и средняя дочки говорят: - Купи нам по платью шёлковому. А Марьюшка опять своё просит: - Батюшка, купи перышко Финиста - ясна сокола. Ходил отец весь день, а перышка не нашёл. Едет домой, навстречу старенький старичок. - Здорово, дедушка! -Здравствуй, милый! Откуда и куда путь-до-Рогу держишь? -К себе, Дедушка, в деревню с базара еду. Да вот горе у меня: меньшая дочка наказывала купить перышко Финиста - ясна сокола, искал-искал - нигде не нашёл. - Есть у меня такое перышко, - говорит старичок, - да оно заветное. Но для доброго человека, куда ни шло, отдам. Вынул старичок перышко и подаёт. А оно самое обыкновенное. Едет крестьянин и думает, что в этом перышке Марьюшка нашла хорошего? Привёз отец подарки дочкам. Старшая и средняя стали наряжаться да над Марьюшкой смеяться: - Как была ты дурочкой, так и осталась. Воткни своё перышко в волосы да красуйся! Промолчала Марьюшка, отошла в сторонку. А когда все спать полегли, бросила она перышко на пол и сказала: - Любезный Финист - ясный сокол! Явись ко мне, жданный мой жених! И явился к ней молодец красоты неописуемой. Всю ночь они беседу вели, в глаза друг другу глядели. А утром молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Марьюшка окно, и улетел сокол в синее небо. Три дня Марьюшка его привечала. Днём ясный сокол в поднебесье летает, а к ночи прилетает к Марьюшке и делается добрым молодцем. Подглядели в щёлку злые сестры и наговорили на Марьюшку отцу. - Милые дочки, - отвечает им отец, - смотрите лучше за собой. «Ладно, - думают сестры,-мы своё возьмём». Навтыкали в раму Марьюшке острых ножей, а сами затаились и ждут. Вот прилетел ясный сокол. Бьётся в окно, а в горницу не может попасть. Всю грудь себе изранил. А Марьюшка спит, не слышит. И сказал тогда сокол: - Кому я нужен, тот меня найдет. Но будет это нелегко. Тогда меня, моя невеста, найдёшь, когда три пары железных башмаков износишь, три посоха железных изломаешь, три железных колпака порвёшь. Услыхала это Марьюшка, вскочила с кровати, а сокола уже нет. Только кровавый след на окне остался. Заплакала Марьюшка горькими слезами, смыла слёзками кровавый след. Пошла к отцу и говорит: - Не брани меня, батюшка. Отпусти в путь-дорогу дальнюю, искать моего жениха Финиста - ясна сокола. Жива буду - свидимся. Жалко было отцу отпускать любимую дочку, но делать нечего. Заказала Марьюшка три пары башмаков железных, три посоха да три колпака и отправилась в путь-дорогу дальнюю, искать Финиста - ясна сокола. Шла она чистым полем, шла тёмным лесом, высокими горами. Птички веселыми песнями ей сердце радовали, ручейки лицо белое умывали, леса прохладою привечали. И никто Марьюшку не тронул: ни волки серые, ни медведи, ни лисицы. Все звери к ней сбегались, дорогу ей указывали. Вот выходит Марьюшка на поляну. Видит, стоит избушка на курьих ножках, сама вокруг себя вертится. Страшно стало Марьюшке. - Избушка, избушка! - говорит она. - Встань к лесу задом, ко мне передом. Мне в тебя влезть - хлеба поесть. Вошла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, руки на полке, а нос к потолку прирос. Увидела баба-яга Марьюшку, заворчала: - Тьфу, тьфу! Русским духом пахнет! Красная девушка! Ты дело пытаешь, аль от дела убегаешь? -Ищу, бабушка, Финиста - ясна сокола. -О, красавица, долго тебе искать! Твой ясный сокол за тридевять земель, в тридесятом царстве, в плену у царь-девицы. Но я тебе помогу. Вот тебе серебряное блюдечко и золотое яичко. Когда придёшь в тридесятое царство, наймись служанкой к царь-девице. Покончишь за день все дела, бери блюдечко, клади на него золотое яичко. Оно само будет кататься, твоего милого тебе показывать. Станут у тебя его покупать - не продавай, просись Финиста - ясна сокола повидать. Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. Только переступила порог, слетелись совы со всех сторон, шум по лесу пошёл, потемнело вокруг. Страшно стало Марьюшке, боится шаг шагнуть. Вдруг навстречу кот. Потёрся спинкой о Марьюшкину ногу и замурлыкал: - Не бойся, Марьюшка. Иди вперёд. Будет ещё страшнее, а ты иди, не оглядывайся! Сказал и был таков. Идёт Марьюшка дальше. А шум ещё сильнее, тёмный лес ещё темнее. Видит Марьюшка снова избушку на курьих ножках. Вокруг избушки тын, на кольях - лошадиные черепа, каждый череп огнём горит. Страшно стало Марьюшке. Она говорит: - Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом. Мне в тебя влезть - хлеба поесть! Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Вошла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, губы на полке, а нос к потолку прирос. Увидела баба-яга Марьюшку, заворчала: - Тьфу, тьфу! Русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь, аль от дела убегаешь? -Ищу, бабушка, Финиста - ясна сокола. -А у моей сестры была? -Была, бабушка. -Ладно, красавица, помогу и я тебе. Бери вот серебряные пяльцы, золотую иголку. Иголка сама будет вышивать серебром и золотом по малиновому бархату. Будут покупать - не продавай, просись Финиста - ясна сокола повидать. Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. А в лесу стук, гром, свист. Огни меж деревьями горят, с места на место перебегают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака навстречу. - Ав-ав, Марьюшка, не бойся, родная! Иди вперёд. Будет ещё страшней, не оглядывайся! Сказала и была такова. Идёт Марьюшка дальше, а лес ещё темней. Кусты за ноги цепляют, за рукава хватают. Идёт Марьюшка, назад не оглядывается. А впереди снова полянка, на полянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, на кольях лошадиные черепа, каждый череп огнём горит. Страшно стало Марьюшке. - Избушка, избушка! - говорит она. - Стань к лесу задом, а ко мне передом. Хочу в тебя влезть - хлеба поесть. Стала избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Вошла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, губы на полке, а нос к потолку прирос. Сама чёрная, а во рту один зуб торчит. Увидела Марьюшку, заворчала: Тьфу, тьфу! Русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь, аль от дела убегаешь? -Ищу я, бабушка, Финиста - ясна сокола. -А у сестёр моих была? -Была, бабушка. - Трудно, красавица, тебе будет Финиста - ясна сокола отыскать. Но ладно, делать нечего, придётся тебе помочь. Вот тебе серебряное донце, золотое веретёнце. Бери в руки - оно само будет прясть, потянется нитка не простая, а золотая. - Спасибо тебе, бабушка! - Ладно, спасибо потом скажешь. А теперь слушай меня: будут у тебя серебряное донце покупать - не продавай, а просись Финиста - ясна сокола повидать! Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. А лес зашумел, загудел. Свист поднялся, совы закружились, гады из нор повылезли, да все на Марьюшку смотрят. Обомлела Марьюшка. Вдруг бежит навстречу серый волк: - Садись на меня, - говорит. - Крепче держись и не оглядывайся! Села Марьюшка на серого волка, только её и видели. Расстилаются перед ней степи широкие, луга бархатные. Текут реки медовые в берегах кисельных. Горы в сахарные облака упираются. А Марьюшка скачет и скачет. Вот перед Марьюшкой хрустальный терем, крыльцо резное, оконца узорчатые. А в оконце царь-девица глядит. - Ну, - говорит волк, - слезай, Марьюшка. Иди нанимайся в служанки к царь-девице. Слезла Марьюшка, взяла узелок, поблагодарила волка и пошла к хрустальному дворцу. Поклонилась царь-девице и сказала: - Не знаю, как вас звать, как величать. Не нужна ли вам будет служанка? Отвечает царь-девица: -Давно я ищу служанку, но такую, которая могла бы и прясть, и ткать, и вышивать. -Всё это я могу делать. - Тогда садись за работу. Стала Марьюшка служанкой. День работает, а наступит ночь, возьмёт яичко и скажет: - Катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне моего милого! Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет перед Марьюшкой Финист - ясный сокол. Смотрит на него Марьюшка и слезами заливается. Подглядела царь-девица и говорит: -Продай мне, Марьюшка, серебряное блюдечко и золотое яичко. -Нет, - говорит Марьюшка, - они непродажные. Могу я тебе их так отдать, если позволишь на Финиста - ясна сокола поглядеть. -Ладно, - говорит царь-девица, - так и быть! Ведёт Марьюшку в дальнюю горницу, что всегда на замке была. Видит Марьюшка, спит её сердечный друг сном непробудным. Смотрит на него Марьюшка, не насмотрится. Целует в уста сахарные - спит, не просыпается сердечный друг. Не пробудила Марьюшка своего милого. Вот снова вечер настал. Сидит Марьюшка, вышивает золотом и серебром по малиновому бархату а сама приговаривает: - Вышивайся, вышивайся узор для Финиста - ясна сокола! Чтобы было чем ему по утрам вытираться. Подглядела царь-девица и говорит: - Продай, Марьюшка, мне серебряные пяль-цы, золотую иголочку. -Я не продам, - говорит Марьюшка, - а так отдам. Разреши только на Финиста - ясна сокола поглядеть. Подумала та, подумала: - Ладно, - говорит, - так и быть! Ведёт Марьюшку в горницу к Финисту - ясну соколу, где спит тот сном непробудным. Плачет, убивается над ним Марьюшка: - Финист ты мой, ясный сокол! Встань, пробудись!.. Спит Финист - ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка - не добудилась. Новый день настал. Закончила Марьюшка всю работу, берёт в руки серебряное донце, золотое веретёнце, потянулась нитка не простая, а золотая. А царь-девица подглядела и говорит: -Продай да продай мне! -Это не продаётся, - отвечает Марьюшка. - Могу я тебе так отдать, если позволишь с Финистом - ясным соколом хоть час побыть. -Ладно, - говорит царь-девица. А сама думает: «Всё равно не разбудит». Ведёт Марьюшку в горницу к Финисту - ясну соколу. Будила его Марьюшка, звала: - Финист ты мой, ясный сокол! Встань, пробудись! На Марьюшку погляди. К своему сердцу прижми! Не слышит он, спит сном непробудным. Заплакала Марьюшка горькими слезами. Упала одна слезинка на щёку Финиста - ясна сокола. Огнём его обожгла. Очнулся Финист - ясный сокол. - Долго же я, - говорит, - спал. Осмотрелся, а с ним Марьюшка. - Неужто это ты, Марьюшка? Трое башмаков железных износила, три посоха железных изломала, три колпака железных поистрепала? А меня нашла! Прижал её к груди и поцеловал. - Летим отсюда скорее. Будь ты сизой голубкой, а я - соколом! Стала Марьюшка голубкой, а он соколом. Вспорхнула Марьюшка, расправил свои крылья сокол, и были таковы. Летели они долго. Вот перед ними русское государство. С радостью их люди встречают. Из пушек палят, в трубы трубят, в колокола звонят, в барабаны бьют. - Ну, - говорит Финист - ясный сокол, - вот мы и дома! Ударился о землю, стал добрым молодцем. А Марьюшка девицей стала. Ведет Марьюшка Финиста - ясна сокола к своей избе. Отец от радости не знает куда и посадить их. Свадьбу справили. Пир такой был, что и теперь помнят.
Жил да был крестьянин. Умерла у него жена, осталось три дочки. Хотел старик нанять работницу - в хозяйстве помогать. Но меньшая дочь, Марьюшка, сказала:
- Не надо, батюшка, нанимать работницу, сама я буду хозяйство вести.
Ладно. Стала дочка Марьюшка хозяйство вести. Все-то она умеет, все-то у нее ладится. Любил отец Марьюшку: рад был, что такая умная да работящая дочка растет. Из себя-то Марьюшка красавица писаная. А сестры ее завидущие да жаднющие, из себя-то они некрасивые, а модницы-перемодницы - весь день сидят да белятся, да румянятся, да в обновки наряжаются, платья им - не платья, сапожки - не сапожки, платок - не платок.
Поехал отец на базар и спрашивает дочек:
- Что вам, дочки, купить, чем порадовать?
И говорят старшая и средняя дочки:
- Купи по полушалку, да такому, чтоб цветы покрупнее, золотом расписанные.
А Марьюшка стоит да молчит. Спрашивает ее отец:
- А что тебе, доченька, купить?
Приезжает отец, привозит дочкам полушалки, а перышка не нашел.
Поехал отец в другой раз на базар.
- Ну, - говорит, - дочки, заказывайте подарки.
Обрадовались старшая и средняя дочки:
- Купи нам по сапожкам с серебряными подковками.
А Марьюшка опять заказывает;
- Купи мне, батюшка, перышко Финиста - ясна сокола.
Ходил отец весь день, сапожки купил, а перышка не нашел. Приехал без перышка.
Ладно. Поехал старик в третий раз на базар, а старшая и средняя дочки говорят:
- Купи нам по платью.
А Марьюшка опять просит;
- Батюшка, купи перышко Финиста - ясна сокола.
Ходил отец весь день, а перышка не нашел. Выехал из города, а навстречу старенький старичок:
- Здорово, дедушка!
- Здравствуй, милый! Куда путь-дорогу держишь?
- К себе, дедушка, в деревню. Да вот горе у меня: меньшая дочка наказывала купить перышко Финиста - ясна сокола, а я не нашел.
- Есть у меня такое перышко, да оно заветное; но для доброго человека, куда ни шло, отдам.
Вынул дедушка перышко и подает, а оно самое обыкновенное. Едет крестьянин и думает: «Что в нем Марьюшка нашла хорошего?»
Привез старик подарки дочкам, старшая и средняя наряжаются да над Марьюшкой смеются:
- Как была ты дурочка, так и есть. Нацепи свое перышко в волоса да красуйся!
Промолчала Марьюшка, отошла в сторону, а когда ьсе спать полегли, бросила Марьюшка перышко на пол и проговорила:
- Любезный Финист - ясный сокол, явись ко мне, жданный мой жених!
И явился ей молодец красоты неописанной. К утру молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Марьюшка окно, и улетел сокол к синему небу.
Три дня Марьюшка привечала к себе молодца; днем он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к Марьюшке и делается добрым молодцем.
На четвертый день сестры злые заметили - наговорили отцу на сестру.
- Милые дочки, - говорит отец, - смотрите лучше за собой!
«Ладно, - думают сестры, - посмотрим, как будет дальше».
Натыкали они в раму острых ножей, а сами притаились, смотрят. Вот летит ясный сокол. Долетел до окна и не может попасть в комнату Марьюшки. Бился, бился, всю грудь изрезал, а Марьюшка спит и не слышит. И сказал тогда сокол:
- Кому я нужен, тот меня найдет. Но это будет нелегко. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвешь.
Услышала это Марьюшка, вскочила с кровати, посмотрела в окно, а сокола нет, и только кровавый след на окне остался. Заплакала Марьюшка горькими слезами - смыла слезками кровавый след и стала еще краше.
Пошла она к отцу и проговорила:
- Не брани меня, батюшка, отпусти в путь-дорогу дальнюю. Жива буду - свидимся, умру - так, знать, на роду написано.
Жалко было отцу отпускать любимую дочку, но отпустил.
Заказала Марьюшка трое башмаков железных, трое посохов железных, трое колпаков железных и отправилась в путь-дорогу дальнюю, искать желанного Финиста - ясна сокола. Шла она чистым полем, шла темным лесом, высокими горами. Птички веселыми песнями ей сердце радовали, ручейки лицо белое умывали, леса темные привечали. И никто не мог Марьюшку тронуть; волки серые, медведи, лисицы - все звери к ней сбегались. Износила она башмаки железные, посох железный изломала и колпак железный порвала.
И вот выходит Марьюшка на поляну и видит: стоит избушка на курьих ножках - вертится. Говорит Марьюшка:
- Ищу, бабушка, Финиста-ясна сокола.
- О красавица, долго тебе искать! Твой ясный сокол за тридевять земель, в тридевятом государстве. Опоила его зельем царица-волшебница и женила на себе. Но я тебе помогу. Вот тебе серебряное блюдечко и золотое яичко.
Когда придешь в тридевятое царство, наймись работницей к царице. Покончишь работу - бери блюдечко, клади золотое яичко, само будет кататься. Станут покупать - не продавай. Просись Финиста - ясна сокола повидать.
Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. Потемнел лес, страшно стало Марьюшке, боится и шагнуть, а навстречу кот. Прыгнул к Марьюшке и замурлыкал:
- Не бойся, Марьюшка, иди вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся.
Потерся кот спинкой и был таков, а Марьюшка пошла дальше. А лес стал еще темней.
Шла, шла Марьюшка, башмаки железные износила, посох поломала, колпак порвала и пришла к избушке на курьих ножках. Вокруг тын, на кольях черепа, и каждый череп огнем горит.
Говорит Марьюшка:
- Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.
Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.
Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
- Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
- А у моей сестры была?
- Была, бабушка.
- Ладно, красавица, помогу тебе. Бери серебряные пяльцы, золотую иголочку. Иголочка сама будет вышивать серебром и золотом по малиновому бархату. Будут покупать - не продавай. Просись Финиста - ясна сокола повидать.
Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. А в лесу стук, гром, свист, черепа лес освещают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака бежит:
- Ав, ав, Марьюшка, не бойся, родная, иди. Будет еще страшнее, не оглядывайся.
Сказала и была такова. Пошла Марьюшка, а лес стал еще темнее. За ноги ее цепляет, за рукава хватает... Идет Марьюшка, идет и назад не оглянется.
Долго ли, коротко ли шла - башмаки железные износила, посох железный поломала, колпак железный порвала.
Вышла на полянку, а на полянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях лошадиные черепа; каждый череп огнем горит.
Говорит Марьюшка:
- Избушка, избушка, встань к лесу задом, а ко мне передом!
Повернулась избушка к лесу задом, а к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос. Сама черная, а во рту один клык торчит.
Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
- Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела пытаешь?
- Ищу, бабушка, Финиста - ясна сокола.
- Трудно, красавица, тебе будет его отыскать, да я помогу. Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце. Бери в руки, само прясть будет, потянется нитка не простая, а золотая.
- Спасибо тебе, бабушка.
- Ладно, спасибо после скажешь, а теперь слушай, что тебе накажу: будут золотое веретенце покупать - не продавай, а просись Финиста - ясна сокола повидать.
Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла, а лес зашумел, загудел: поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезли-да все на Марьюшку. И ви дит Марьюшка - бежит навстречу серый волк.
- Не горюй, - говорит он, - а садись на меня и не оглядывайся.
Села Марьюшка на серого волка, и только ее и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Марьюшка скачет и скачет. И вот перед Марьюшкой хрустальный терем. Крыльцо резное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит.
- Ну, - говорит волк, - слезай, Марьюшка, иди и нанимайся в прислуги.
Слезла Марьюшка, узелок взяла, поблагодарила волка и пошла к хрустальному дворцу. Поклонилась Марьюшка царице и говорит:
- Не знаю, как вас звать, как величать, а не нужна ли вам будет работница?
Отвечает царица:
Давно я ищу работницу, но такую, которая могла бы прясть, ткать, вышивать.
- Все это я могу делать.
- Тогда проходи и садись за работу.
И стала Марьюшка работницей. День работает, а наступит ночь - возьмет Марьюшка серебряное блюдечко золотое яичко и скажет:
- Катись, катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне моего милого.
Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет Финист - ясный сокол. Смотрит на него Марьюшка и слезами заливается:
- Финист мой, Финист - ясный сокол, зачем ты меня оставил одну, горькую, о тебе плакать!
Подслушала царица ее слова и говорит:
- Продай ты мне, Марьюшка, серебряное блюдечко и золотое яичко.
- Нет, - говорит Марьюшка, - они непродажные. Могу я тебе их отдать, если позволишь на Финиста - ясна сокола поглядеть.
Подумала царица, подумала.
- Ладно, - говорит, - так и быть. Ночью, как он уснет, я тебе его покажу.
Наступила ночь, и идет Марьюшка в спальню к Финисту - ясну соколу. Видит она - спит ее сердечный друг сном непробудным. Смотрит Марьюшка не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, - спит не пробудится сердечный друг.
Наступило утро, а Марьюшка не добудилась милого...
Целый день работала Марьюшка, а вечером взяла серебряные пяльцы да золотую иголочку. Сидит вышивает, сама приговаривает:
- Вышивайся, вышивайся, узор, для Финиста - ясна сокола. Было бы чем ему по утрам вытираться.
Подслушала царица и говорит:
- Продай, Марьюшка, серебряные пяльцы, золотую иголочку.
- Я не продам, - говорит Марьюшка, - а так отдам, разреши только с Финистом - ясным соколом свидеться.
Подумала та, подумала.
- Ладно, - говорит, - так и быть, приходи ночью.
Наступает ночь. Входит Марьюшка в спаленку к Финисту - ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
- Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
Спит Финист - ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка - не добудилась.
Наступает день.
Сидит Марьюшка за работой, берет в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица увидала: продай да продай!
- Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с Финистом - ясным соколом хоть часок побыть.
- Ладно, - говорит та.
А сама думает: «Все равно не разбудит».
Настала ночь. Входит Марьюшка в спальню к Финисту - ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
- Финист ты мой - ясный сокол, встань, пробудись!
Спит Финист, не просыпается.
Будила, будила - никак не может добудиться, а рассвет близко.
Заплакала Марьюшка:
- Любезный ты мой Финист - ясный сокол, встань, пробудись, на Марьюшку свою погляди, к сердцу своему ее прижми!
Упала Марьюшкина слеза на голое плечо Финиста - ясна сокола и обожгла. Очнулся Финист - ясный сокол, осмотрелся и видит Марьюшку. Обнял ее, поцеловал:
- Неужели это ты, Марьюшка! Трое башмаков износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистрепала и меня нашла? Поедем же теперь на родину.
Стали они домой собираться, а царица увидела и приказала в трубы трубить, об измене своего мужа оповестить.
Собрались князья да купцы, стали совет держать, как Финиста - ясна сокола наказать.
Тогда Финист - ясный сокол говорит:
- Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что продает да обманывает?
Согласились все, что жена Финиста - ясна сокола - Марьюшка.
И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир такой, что и теперь помнят.